— Ну и чего ты стоишь? — молчит, как будто в рот воды набрала, дура!

— Хочу и стою, — дыши глубже, Островский, глубже.

— Снимай обувь, живо.

— Я хочу домой, — вдруг неожиданно выдает она.

— Нет. Сегодня ты ночуешь здесь, завтра я сам отвезу тебя. Сними, пожалуйста, обувь.

Наклоняется и медленно расстегивает босоножки. Почти выдираю из ее рук крепко зажатую сумочку, беру за руку и веду в ванную. Включаю теплый душ и начинаю стягивать с нее платье.

— Что ты делаешь?! — тут же отскакивает от меня и поскальзывается из-за своих мокрых ступней. — Черт.

— Тебе надо под теплый душ, ты замерзла.

— Может так оно и есть. Но ты-то здесь причем? Я сама разденусь.

— Тебе не кажется, что несколько поздно стесняться? Мы несколько минут назад…

— Я привыкла мыться одна! — прерывает меня на полуслове.

— Да ты, видимо, и трахаться привыкла одна, — вот зря я это сказал. Черт, дурной пример заразителен, вот и мой язык уже болтает не то, что надо. — Все, успокойся. Раздевайся и мойся. И прекрати беситься на ровном месте, не произошло ничего такого, что могло бы спровоцировать такое поведение.

— А у меня гормоны шалят, хочу и бешусь.

— Ты знаешь, я даже знаю почему твои гормоны были не в порядке, но их можно быстро привести в норму. Все, я ухожу, можешь мыться.

Закрываю за собой дверь и иду в гостиную. Налив себе бокал вина и залпом его выпив, понимаю, что не хочу оставлять ее одну. В конце концов, это мой дом. Возвращаюсь в ванную. Ну раз не закрыла дверь, значит не так уж и против. Быстро снимаю с себя одежду и открываю душевую кабину.

На удивление, Наташа, как только видит меня, поворачивается ко мне спиной, а не вопит со словами «пошел вон».

— Обязательно мыться, когда я здесь?

— Так я не мыться сюда пришел?

— Я не собираюсь больше делать это с тобой, — сама поворачивается ко мне, прижимая руки к груди.

— Да я тоже. На сегодня хватит.