- Да это садисты придумали, что бы женщиной проще управлять было, а мазохисты подхватили. Извращенцев кругом пруд пруди. Как можно вообще женщину ударить? – И тут же осёкся. Сам сегодня хорош был. Конечно, Ёлку он не ударил, но встряхнул, как следует. Огарёв не смог сдержать улыбку, когда в голове у него пронёсся каламбур: «Тряс Ёлку, как грушу».

- Понимаешь, сестрёнка, мужчина, который бьёт женщину, сильнее её только физически, а морально и духовно слаб. И вот, что бы подавить женщину со стержнем он применяет физическую силу. – Огарёв гладил сестру по плечу. – Ты сильная духом и этим выводила его из себя. Он тебя бил, ты прощала, и он за это тебя ненавидел. Получалось, что ты чуть ли не святая, а он мерзавец. А кому понравится себя мерзавцем ощущать? Вот круг и замкнулся: чем больше ты терпела и прощала, тем больше он тебя ненавидел. Может, он и вёл себя с тобой так жестоко в надежде, что ты сама уйдёшь. Как это не печально признать, сестричка, ведьма тут не причём. Просто Кирилл разлюбил тебя давно. Кстати, сколько абортов ты сделала?

- Я не... – Света запнулась под тяжёлым взглядом старшего брата. – Если не считать две замершие беременности, то пять... – почти прошептала.

- Чтооо!? - Огарёв готов был накричать на сестру, но увидев её заплаканное лицо, чуть сам не заплакал от жалости к ней. – Это он отправлял тебя на аборты? – Света кивнула. – Так почему же ты не предохранялась?

- Каждый раз я надеялась, что он захочет малыша...

- Девочка моя маленькая... дурочка ты моя. – Он снова обнял сестру и стал, как бывало в детстве, покачиваться с ней из стороны в сторону, словно убаюкивал. – Зачем же ты всё терпела, малышка? Ради чего?

- Я очень надеялась, что он одумается... Ведь сначала всё было хорошо. Правда, правда. Я была очень счастлива с ним. Первый раз он ударил меня два года назад, когда был пьян. Потом ползал на коленях, просил прощенье. Я простила. А потом... Он уже и трезвый иногда поднимал на меня руку. Последние три месяца, как он с Катей связался, это стало повторяться чаще.

- И ты всё равно продолжала надеяться?

Света кивнула, и уткнулась брату в плечо.

- Знаешь, а хорошо, что он тебя бросил. Мог ведь однажды силы не рассчитать и покалечить тебя. Света всхлипнула.

- Постой, - Огарёв отстранил сестру и посмотрел ей в глаза. – Значит, ты зимой не на лыжах упала?

Она покачала головой. Сказать, что Григорий был в шоке, значит, не сказать ничего. Ведь Кирилл сам тогда позвонил ему и сказал, что Света очень сильно пострадала при падении с горных лыж. Изображал из себя заботливого мужа. Завалил палату цветами. Отправил её после выписки из больницы с матерью на Бали.

- А Лариса Дмитриевна знала? – он так и не называл мачеху мамой, хоть женщиной она была не злобной и заботилась о нём по мере своих возможностей. Иногда проскальзывало «мама Лара», но только в последнее время, после смерти отца.

- Нет, что ты. Если бы я рассказала маме, то она бы не сдержалась и рассказала отцу, а у него слабое сердце. Уж кого-кого, а папулю я бы не хотела огорчать. Если бы с ним что-то случилось, я бы себе не простила.

- Знаешь, что? Давай-ка мы с тобой чайку попьём. Постараемся отвлечься от грустных мыслей. Я сейчас воды горячей принесу, а ты пока пирожные распаковывай.

Огарёв взял термос, коробки с печеньем и пошёл на сестринский пост. Когда он вернулся с термосом горячей воды, то застал в палате мать Светланы.