Глава 3

Прошла неделя с тех пор, как я снова услышала о деле, связанном с исчезновением Харви и Чини, расследование которого, насколько мне было известно, не дало никаких результатов. В понедельник, когда я без передышки занималась вскрытиями в морге, позвонил Бентон Уэсли. Без всяких отлагательств он хотел поговорить с Марино и со мной, поэтому пригласил нас вместе пообедать.

— Наверное, Пэт Харви действует ему на нервы, — сказал Марино, когда мы вечером ехали с ним в машине. У самого дома Уэсли тяжелые капли дождя глухими ударами забарабанили по ветровому стеклу. — Лично мне абсолютно все равно, к кому она обратится за помощью: к хироманту, к Билли Грэхему или этому онанисту Истеру Банни.

— Хильда Озимек вовсе не хиромантка, — ответила я.

— Половина домов этих хиромантов, на чьих вывесках нарисована рука, просто служили прикрытием для проституток.

— Мне об этом хорошо известно, — сказала я усталым голосом.

Он открыл пепельницу, чтобы бросить туда окурок, в очередной раз доказывая, насколько отвратительна привычка курить. «Если он запихнет туда еще один бычок, то его имя можно будет занести в „Книгу рекордов Гиннеса“ по количеству выкуренных сигарет», — подумала я.

— Я гляжу, ты уже слышала о Хильде Озимек, — продолжал Уэсли.

— Я не знаю о ней ровным счетом ничего, кроме того, что она живет в Каролине.

— В Южной Каролине.

— Она что, сейчас находится в доме миссис Харви?

— Теперь уже нет, — ответил Марино, отключая дворники при виде пробивавшегося сквозь тучи солнца. — Хоть бы эта проклятая погода наладилась. Вчера Хильда вернулась к себе обратно в Южную Каролину. Представь себе, ее доставили в Ричмонд и отвезли обратно в личном самолете Пэт Харви.

— Скажи, пожалуйста, откуда ты все это знаешь? Признаться, я бы меньше удивилась известию о том, что Пэт Харви попала в психиатрическую клинику, чем тому, что она могла кому-либо сообщить о происходящем за стенами ее дома.

— Вопрос интересный. Я лишь повторяю тебе сказанное Бентоном. Очевидно, Хильда обнаружила своим всевидящим оком то, что очень расстроило миссис Харви.

— Что именно она нашла?

— А черт ее знает. Бентон не стал посвящать меня в подробности.

Я больше не задавала никаких вопросов, поскольку меня раздражала эта странная манера разговаривать намеками. Когда-то мы прекрасно работали вместе, питая друг к другу уважение и дружеские чувства. А сейчас Уэсли был таким чужим, что иногда мне казалось, он ведет себя так со мной из-за Марка. Когда Марк, получив назначение на хорошую должность в штате Колорадо, ушел от нас, Уэсли тоже покинул Квантико, где он с удовольствием работал в должности начальника одного из подразделений Национальной правовой академии при ФБР. Потеряв в лице Марка коллегу по работе и друга, он, очевидно, считал меня виновником происшедшего, полагая, что дружба между мужчинами и собратьями по нелегкому труду гораздо крепче, чем брачная связь или узы, соединяющие два любящих сердца.

Через полчаса Марино свернул на шоссе, и вскоре, когда я уже потеряла всякую ориентацию после многочисленных поворотов машины влево и вправо, он наконец поехал по загородному шоссе, все больше удаляясь от города. Хотя я и раньше много раз встречалась с Уэсли, эти встречи всегда происходили в моем или его рабочем кабинете. Он никогда не приглашал меня в Вирджинию, где среди живописных фермерских полей и лесов, раскинувшихся за белой изгородью пастбищами, видневшимися вдалеке от дороги конюшнями, находился его дом. Свернув в тоннель, мы стали проезжать мимо длинных подъездных дорог, ведущих к плодородным участкам земли с выстроенными на них огромными современными домами и припаркованными к двум трехместным гаражам европейскими седанами.

— Я и не подозревала о том, что жилые кварталы Вашингтона находятся так близко к Ричмонду, — сказала я.

— Что? А может быть, ты, прожив здесь более четырех лет, никогда не слышала о войне Севера с Югом?