– Иван Петрович! А теперь подробно о том, чем отличается этот Бюлов, от Бюлова нашего времени.
– Если по результатам действий, то в лучшую для Германии сторону. Но это вы и сами видели. Внешняя политика – это его конек. Не знаю, кем он был в нашем времени, но в этом времени он своего реципиента превзошел по всем статьям. Хотя, своего императора он явно не переваривает. Во внешнеэкономической деятельности тоже успешен. Обратите внимание, германский капитал более продуктивно осваивает колонии и все, что попало в сферу германского влияния.
– А сейчас он чем занят?
– Кайзер пытался его сплавить послом в Рим, но фон Бюлов отбился от такой чести. Сейчас он вроде как частное лицо, но это не значит, что он на покой ушел. В том сообщении, которое пришло от него, князюшка уведомляет, что является председателем некого Германо-русского экономического общества. Предполагаю, что в этом обществе и кучкуется его команда. Да иначе и быть не может. Вряд ли он в одиночку германскую экономику развивал. Наверняка с ним прибыли специалисты из нашего времени. Но это предположение. Нам ведь тоже не все говорили.
– Ну что же, принимай гостя первым. Вот только не надо затевать свои игры в тайне от меня.
Пока Лазарев встречал и привечал очередного гостя, я навестил учебно-испытательный центр на Кубинке. Здесь Ржевский не только испытывал новые образцы техники, но и то, что попало нам в качестве трофеев. Ну а заодно готовил кадры для Бронеходных сил.
Забавно было смотреть на процесс освоения техники казаками. Пройдя общевойсковую подготовку, все они без исключения начинали осваивать велосипед. Тут уж мой генеральный поручик проявил такую фантазию, что я только диву давался. Прежде чем казаку разрешалось сесть в седло, ему предстояло сдать зачет на скоростную сборку-разборку своего "железного коня". Причем, сперва сдавался индивидуальный зачет на время, а затем коллективный зачет всем взводом. Сюда же входил зачет по накачке велосипедных камер, тоже на время. После этого шел курс первоначального обучения езде. Затем следовали зачеты по езде. Тут тоже все было не просто. Гонки на велотреке, шоссейные гонки на дистанцию 60 км в составе подразделения, гонки по пересеченной местности на ту же дистанцию, отдельно – велосипедный слалом, преодоление водной преграды на подручных средствах (с великом на горбу конечно), преодоление траншейных заграждений… В общем, подход весьма серьезный. И это считалось предварительным обучением, после которого курсанты распределялись по родам оружия. Одни шли в бронеходчики, другие в артиллеристы, ну а основная масса шла в самокатчики. Последним я завидовать не стану, ибо за них брались основательно. Рубка лозы и пирамиды штурмовым тесаком, опять-таки не снижая скорости езды. Стрельба в движении, перевозка раненого, езда без применения рук…
Те, кто показал лучшие результаты, переводились служить в мотоциклетное подразделение, где каторга была не меньшая. И нужно сказать, казаки не хлюздили, занимались с удовольствием. Особенно после того, как в учебку перевели ветеранов войны с румынами.
Первым делом ветераны установили жуткую дедовщину, гоняя молодых так, как не смог бы гонять самый свирепый унтер из учебных частей. Вторым делом, "старики" поделились с молодежью впечатлениями о войне. Из этих рассказов казаки почерпнули главное: на исправной технике всегда будешь с добычей. А с добычей и воевать весело!
У бронеходчиков тоже жизнь не назовешь скучной. Инструктора Ржевского, вместе с переведенными сюда ветеранами, делали жизнь курсантов насыщенной и не скучной. До сборки-разборки бронетехники дело не дошло, но все операции по обслуживанию боевых машин отрабатывались до звона. А инструкции по эксплуатации заучивались хором и наизусть. Точно так же наизусть заучивался состав суррогатных смесей.
Не меньшая муштра была и у тех, кому судьба выпала служить в ремонтно-эвакуационных, транспортных и подразделениях обеспечения. Правда, набирали туда вовсе не казаков, а фабрично-заводскую молодежь. Наличие "мужиков" среди расово-правильных казаков имело свои последствия. Делать из пролетариев приписных казаков не получилось. Прежде всего потому, что у пролетариев оказалась собственная гордость. А чего ей не возникнуть? Казачье сословное высокомерие неизбежно породило ответную реакцию:
– Вояки херовы! Кто только придумал бронеходчиков из них делать? Чего они безлошадными оказались? За животиной не уследили, где же им за машиной следить?
Эту реакцию вполне поддерживали инженеры и техники, под чьим началом служила мастеровщина. Удивительного в этом ничего не было. Соперничество между родами оружия и кастовость внутри воинских коллективов, всегда поощрялась в русской армии. Так и здесь, вышедшие из простого народа офицеры технических служб объясняли своим подчиненным:
– Тут как на пароходе: рулевые сколько угодно могут о себе мнить, но без машинной команды пароход с места не двинется. Наша служба – это машинная команда Бронеходных Сил. Мы – главные. Без нас ничего с места не сдвинется. А казаки – это рулевые, которые красуются перед пассажирами парохода.
А в общем то, не смотря на это, особых замечаний к процессу подготовки кадров у меня не возникло. Чудят конечно, но вполне терпимо чудят. Зато сильно меня удивили инженеры из Технического Комитета Бронеходных Сил. В данный момент они в инициативном порядке решали проблему транспортировки осадно-штурмовых танков на дальние расстояния. Сам Ржевский, прекрасно понимал, что без этих машин Россия как-нибудь обойдется и занимался ими лишь потому, что это был мой приказ. Произведенные по этой концепции боевые машины, мы испытывали и продавали в ту же Румынию или Польшу. Но сейчас дела со сбытом шли из рук вон плохо. Во-первых, производство сверхтяжелых танков уже освоено в развитых европейских странах, а во-вторых после капитуляции Америки, тем же полякам достались в числе трофеев и довольно неплохие американские танки. В общем, коньюктура сложилась неблагоприятная для нас. И хотя производство сверхтяжей у нас было штучным, но и такое влетало в копеечку. И вот, инженеры Ржевского задумали небывалое: транспортировку сверхтяжей по воздуху!
Пока что все было на стадии эскизного проекта. Причем, проекта было два. Первый – создание транспортной платформы на воздушной подушке. Перспектива явно не сегодняшнего дня. Я понимаю, что их привлекло в этой идее. Возможность транспортировки на большие расстояния тяжелых и негабаритных грузов. С виду тут все прекрасно. Грузим стотонный танк на платформу и доставляем его в район сосредоточения в собранном виде. То есть, повышаем оперативную подвижность при максимальной степени боеготовности. Да и вопрос преодоления водных преград упрощается. Перебрасывай их хоть через Ла-Манш, хоть через Босфор. Недостатки очевидны. Прежде всего исключена транспортировка по сложно-пересеченной местности. Ну и энергосиловая установка требуется мощностью в десятки тысяч лошадиных сил. Ее создание – вопрос десятилетий упорного труда и научного поиска. Но дело это перспективное. Так что пусть фантазируют.
Второй вариант решения проблемы явно возник с подачи Кованько. Я с интересом разглядывал специально для меня выполненные эскизы этого аппарата и слушал пояснения к ним:
– За основу взят дирижабль жесткого типа, который уже не является аппаратом легче воздуха. Он все-таки немного тяжелей воздуха. И подъемная сила лишь частично обеспечивается за счет газа в баллонетах. Добавочную подъемную силу обеспечивают вот эти четыре винтокрыла, вынесенные наружу. Притом, за счет наклона лопастей винта, они обеспечивают не только подъем, но и движение вперед. Хотя и обычные толкающие винты имеются. Такое решение позволяет сообщить аппарату невиданную для дирижаблей обычного типа скорость – 300 километров в час.
– Полезная нагрузка?
– Первоначально мы рассчитывали на 100 тонн, но расчеты показывают, что 90 тонн – это максимум возможного в данный момент. Ну и есть еще одна проблема. В отличии от современных дирижаблей, пребывание нашего дирижабля в воздухе ограничено запасами топлива. Парить в воздухе с обсохшими двигателями он не может. Тем не менее, возможность переброски на значительные расстояния осадно-штурмовых машин, имеется.