Александр Фадеев

«Молодая гвардия», 1950

Роман Фадеева «Молодая гвардия» вообще-то был напечатан в 1947 году, готов уже в 1946-м, куски из него выходили. И почти одновременно, как всегда тогда бывало, вышла его экранизация, фильм Сергея Герасимова, который ввёл в русскую литературу и в русский кинематограф абсолютно новый тип артиста, новый тип героя. Вошла блистательная когорта учеников Герасимова. Там появились: Гурзо (Сергей Тюленин), Макарова (Любка Шевцова), изумительный совершенно Вячеслав Тихонов (Третьякевич) и изумительная Ульяна Громова – Нонна Мордюкова. Тихонов и Мордюкова поженились сразу после этой картины. Но в общем это целая когорта молодых, трогательных, человечных, необычайно непосредственных артистов.

Но дело в том, что романом, как считается, Фадеев был не удовлетворён. На самом деле романом был не удовлетворён, конечно, главный читатель. И в результате Фадееву пришлось переписывать этот роман, писать его вторую редакцию, которая была закончена в 1950 году, и в 1951-м, собственно, начала уже своё триумфальное шествие. Дело в том, что роман Фадеева «Молодая гвардия» первоначально был почти документальным, он был довольно точен, а в редакции 1950 года – это уже сага, эпос, былина. И былина не о том, как самоорганизовались и устроили подполье комсомольцы, а о том, как под руководством Коммунистической партии работало в Краснодоне хорошо организованное разветвлённое подполье. Принципиальной разницы между этими двумя редакциями не так много, но там фактически 100 страниц текста в 800-страничном романе – это не такой большой процент. Но дело в том, что в романе появился Шульга – человек, который осуществляет партийное руководство, которого потом арестовывают и который подвергается пыткам, потому что нельзя же, чтобы главными героями были только сами краснодонцы.

Я немножко расскажу об этом романе и о самой организации «Молодая гвардия», потому что в 90-е годы, когда сплошь развенчивалась российская история и советская, этот этап развенчания коснулся, в общем, и «Молодой гвардии», и даже была точка зрения, что эта подпольная организация была не такой уж и значительной. Не так уж много она и сделала, и по большому счёту она была страшно раздутой и преувеличенной. Нет, это не так. И надо сказать, что Фадеев, когда он писал, что ему в руки попал материал, который мог бы камень расплавить, он был, конечно, прав. Это действительно организация, которая вызывает восхищение не только своим героическим поведением, не только своей героической гибелью в 1943 году, но и главным образом, конечно, масштабом своей работы. Потому что даже представить себе людей, которые просто записывают сообщения Информбюро и расклеивают эти листовки на оккупированной территории, даже этого одного хватило бы уже вполне, чтобы называться подвигом. А они при этом ещё выкрали списки, которые должны были стать основой отправки эшелонов в Германию, благодаря этому сорвали отправку этих людей, этой рабсилы в Германию, этой рабской совершенно рабочей силы.

Они сумели нескольким немцам действительно очень сильно подпортить жизнь и карьеру, потому что они умудрялись под их носом нагло не просто расклеивать листовки, они умудрялись демонстративно срывать карательные операции, они предупреждали тех, кто должен быть угнан, предупреждали тех, на кого пойдёт охота. Они как-то нагло смеялись над этим оккупационным режимом. И надо сказать, что в это время деятельность «Молодой гвардии» по одному своему размаху и дерзости заслуживает, конечно, глубочайшего одобрения. Восхищаться этим надо, тем более что ими никто не руководил, никакая партия, никто их не заставлял. И разговоры о том, что это всё была самодеятельность и партизанщина, а ты нам, Александр Александрович, подай партийное руководство – это всё абсолютно в духе, конечно, 1950 года, но к реальности никакого отношения не имеет.

Фадеев отступил от истины только в одном аспекте. Действительно, он ввёл в роман такого персонажа, которого звали Стахович, каким-то своим чутьём писательским он почувствовал, что оговорённый, оклеветанный Виктор Третьякевич предать не мог, что он не был предателем, хотя именно такова была легенда по материалам следственного дела, такова была версия, немцы его оговорили. И в результате реабилитация Третьякевича состоялась, только уже очень поздно, сам Фадеев уже не успел о ней узнать. Нашли настоящего информатора, который сдал «Молодую гвардию». А Стахович – это отрицательный персонаж, придуманный целиком для того, чтобы как-то спасти от этой клеветы одного из основателей организации. Фадеев почувствовал, что основатель её предателем быть не мог. Конечно, на сегодняшний взгляд, при сегодняшнем чтении «Молодая гвардия», роман имею в виду, выглядит часто ужасно наивно, даже я бы сказал, оскорбительно наивно, потому что человек рассказывает об ужасах, от которых кровь стынет в жилах. А рассказывает он об этом с такой стилистической избыточностью, с такой помпезностью, с такими ненужными, в общем, лирическими отступлениями, как про руки матери или про дружбу, там, где друзья пьют из общего сапога. Но по большому счёту это как-то объяснимо. Почему объяснимо? Потому что Фадеев, в общем, был неплохой писатель, Фадеев, ужасно это говорить, но он неплохой писатель, многократно оклеветанный, многократно скомпрометировавший себя, написавший очень мало, гораздо меньше, чем следовало.

Но немножко поговорим о том, что он из себя как литератор представлял. Во-первых, он написал очень приличную повесть, почему её всю жизнь называют романом – непонятно, но очень приличную повесть «Разгром», в которой действительно есть запоминающиеся персонажи, что Морозка, что Метелица, что Мечик, в которой есть, конечно, очень сильная стилистическая зависимость от Толстого, но есть и сильные эпизоды, и замечательные диалоги. Взять там только одно отравление этого раненого Фролова или похищение свиньи у корейцев, такие эпизоды, которые ставят всё-таки некоторые проблемы моральные. И хотя Осип Брик написал, например, довольно злобную статью «Разгром разгрома», всё равно нельзя не заметить, что попытки Фадеева создать такое реалистическое полотно в партизанской войне в Приморье, они не совсем безуспешны, всё-таки это хорошо написанная книга.

Тех, кого хватит прочитать четыре тома романа «Последний из Удэге», который, как большинство советских эпопей, увяз и не был дописан, должны признать, что и там есть очень недурные эпизоды, тем более что это тоже такой классический колонизаторский роман о том, как малая народность обретает новую жизнь в советской России. Там, опять-таки, родное ему Приморье, родной ему Дальний Восток, где он описывает этот материал, и он вполне себе адекватен.

Теперь, значит, «Молодая гвардия». В чём проблема этой книги? Он действительно решает здесь художественную задачу довольно серьёзной трудности. Давайте вспомним советскую литературу об ужасах войны. Она как-то неохотно печаталась, и она даже и писалась неохотно. Роман Анатолия Кузнецова «Бабий Яр» был подвергнут цензуре, из него треть вырезали. О зверствах немцев на оккупированной территории писали мало и неохотно. «Чёрную книгу» о зверствах, применительно к евреям, применительно к 1942, к 1945 годам, ту, что собрали Гроссман и Эренбург и запретили к печатанию, рассыпали, она в полном виде увидела свет совсем недавно. То есть о зверствах войны, об ужасах войны говорить как-то было не принято. Мы же так и не узнаем, кстати, за что герой романа «Кавалер Золотой Звезды» получил свою Золотую звезду. Его подвиг дан впроброс. Ужас войны не описывается, предпочитают говорить о войне как о такой триумфальной прогулке. И действительно, после «В окопах Сталинграда» до появления лейтенантской прозы в 1956 году, до «Батальоны просят огня» Юрия Бондарева, дай бог ему здоровья, у нас практически правды о войне нет. Ложится под спуд, похищается, ликвидируется роман Гроссмана, где ужасы Сталинграда во втором томе «Жизнь и судьба» даны уже явно, и ужас судьбы евреев на оккупированных территориях тоже. Совершенно невозможно пробить в печать настоящие реалистические вещи позднего Некрасова, то есть ему запрещается уже говорить о том, что он видел своими глазами, по этой причине он и не написал, очень точно всё поняв, не написал второй том «В окопах Сталинграда», который был у него в замысле, между прочим. То есть ужас войны замалчивается.

Фадееву предстоит решать задачу, где на протяжении месяца пытают фактически детей, и ему надо как-то об этом написать. Он умалчивает об этом. Он говорит: «Мучения, которым их подвергали, были за гранью человеческого ума». Он уходит от очень многого, и для того, чтобы написать историю «Молодой гвардии», ему приходится писать такой возвышенный поэтический эпос. От грубой реальности, от ощущения страшного сиротства, которое остаётся у людей в оккупированном Краснодоне, от этого он уходит. Отчаяния людей, которые покидают свою землю, у него тоже нет. Мук растоптанной любви, любви родительской, любви юношеской тоже у него нет. Он на всё это намекает, но обо всём этом говорит не прямо, а через множество лирических отступлений или страшных, наоборот, картин немецкого морального разложения, появляется выдуманный им чудовищный герой унтер Фенбонг, появляется очень сильно написанная сцена, где унтер Фенбонг, который никогда не моется, единственный раз моется. А не моется он никогда потому, что он весь перемотан такой портупеей, и там в каждой ячейке золотые зубы, которые он украл у пленных, цепочки, которые он выкрал из домов. Этот страшный образ завоевателя, хотя и он тоже написан гиперболизированно, но страницы сильные, и прямо воняет. А по большому счёту Фадеев не был заинтересован в том, чтобы писать реалистическую книгу. И поэтому реалистического романа о «Молодой гвардии», о том, что же всё-таки это было, у нас нет до сих пор, хотя многие участники «Молодой гвардии», Валя Борц например, они дожили до 80-х годов, до 70-х точно.

Самое страшное, что, собственно, в романе Фадеева так и не отражено, мы так и не понимаем по-настоящему, как жила и как работала эта организация. Большой правды о ней не написано. Есть несколько документальных повестей, которые во многом проясняют и уточняют фадеевский роман. Но масштабной книги об этой организации до сих пор нет, а она могла бы быть необычайно интересной, необычайно достоверной. И взять хотя бы Улю Громову, которая, наверное, одна из самых обаятельных женщин не только в русской литературе, но и в русской действительности, поразительно мужественная эта железная красавица с потрясающими её дневниками и письмами, а подлинными дневниками он пользовался. Правда не написана, а вместо этой правды перед нами такая оратория. Я думаю, что виноваты не только обстоятельства времени. Виновата художественная особенность и какие-то таланты Фадеева, потому что он был по природе своей человек более склонный к лирике, нежели к реализму.

Имеет ли смысл сегодня читать и перечитывать «Молодую гвардию»? Наверное, по трём причинам имеет. Во-первых, всё-таки там очень много правды и очень много точных деталей, касающихся облика этих героев: Сергей Тюленин – грандиозный совершенно персонаж, Кошевой, конечно, выдуман целиком, и он руководителем организации не был, но написан он необычайно обаятельно. Следует это читать, наверное, хотя бы как основу, литературную основу действительно великого фильма. Во-вторых, имеет смысл читать этот роман как замечательный документ эпохи, эпохи, когда автор мучительно борется с тенденцией, потому что все эпизоды, где действует партийное начальство, особенно эпизод драки во время допроса, они дышат чудовищной фальшью, притом что человек очень старается. И третий аспект, который мне кажется важным. Страшную вещь приходится говорить. Мы же писателя Фадеева, в общем, не знаем совершенно. Мы знаем, что он застрелился, мы знаем, что он оставил перед этим разоблачительное, очень сильное письмо, мы знаем, что он спивался, но каким он был писателем – мы не знаем. Для того чтобы увидеть, как мучительно борется с собой талантливый писатель Фадеев, этот роман перечитывать стоит. Конечно, это очень большая неудача, что самая патетическая и в каком-то смысле самая изнасилованная вещь Фадеева – вторая редакция «Молодой гвардии» – стала самой знаменитой его книгой. Но всё равно какие-то куски этого романа свидетельствуют о том, что он был незаурядный литератор. И подумать о том, как советская власть загубила, и не только советская власть, а и служба загубила очень хорошего человека, в общем, – это, наверное, ещё один повод задуматься, выбирая судьбу. Какие бы лестные варианты нам ни представлялись, помните о том, что случилось с Фадеевым, помните, что это может случиться и с вами.

Да, тут поступает вопрос: как я отношусь к попыткам ремейка «Молодой гвардии», которые предпринимались неоднократно в 2000-е годы и, в частности, был совершенно чудовищный роман, рассказывающий о «Молодой гвардии» в наше время.

Там какая-то попытка, я не знаю, кто они там были, но там имеется в виду, что очередное нашествие на прекрасную нашу Родину и они такие молодые сопротивленцы нового времени. Но это было что-то совершенно постыдное, и я считаю, что это должно быть просто пусть не уголовно, но рублём наказуемое. Нельзя посягать на уже написанную вещь.

Но где сияет действительно дыра, о чём я уже говорил, что действительно следовало бы сделать. Следовало бы, конечно, «Молодую гвардию», историю этой организации заново переписать. Я не очень представляю себе, какой мощи должен быть писатель, чтобы написать о ней всю правду, и сколько он должен провести в архивах, распутывая многоступенчатую ложь, но думаю, что такая книга могла бы стать событием года.

Интерлюдия

Пять этапов русской литературы XX века – от Серебряного века до застоя девяностых

Мы пересекаем экватор и говорим о пятидесяти первых годах и следующих пятидесяти годах советской литературы, о литературе XX века и об основных тенденциях, которые мы успели отразить пока очень приблизительно. С высоты вот этого пятидесятилетия нам предстоит спуск уже дальше с этого холма, спуск в сторону явного увядания советского проекта, а постсоветский оказался ничем не лучше. С этой высоты я попытаюсь просто обозреть, каким образом русская литература связана с русской историей. Вот эти связи историко-литературные нам и важно сейчас проследить.