— Я не могу это взять, — сказала Наоми.

— А воровать с полок можешь⁈ Бери! Отказ не принимается.

— Спасибо, — только и смогла произнести Наоми, поспешно взяв купюры в горсть и пряча их. — Кенджи, спасибо тебе огромное! Я тебе отдам.

— Не нужно ничего отдавать. Просто возьми. И пошли отсюда скорей, пока никто нас не увидел. К тому же эта рыба… — я кивнул на поддон, в котором лежала скумбрия. — Сколько она тут лежит⁈

— Третий день, — пожала плечами Наоми.

— И ты собиралась это есть⁈

Девушка вытряхнула из рюкзака все, что туда спрятала и мы вышли со склада.

— Я поговорить с тобой хотел, — начал я.

— По поводу вчерашнего? — стыдливо улыбнулась Наоми.

— Если я тебя чем-то обидел.

— Нет, что ты! Не обидел. Это я себя в руках не сдержала, немного вспылила. Просто понимаешь, у меня дома ситуация не совсем простая.

Девушка опустила взгляд.

Я уже хотел было сказать ей, что она может ничего мне не говорить, если не желает. Но девушка вдруг достала из кармана фотографию и протянула мне.

— Это моя мама. Она живет вместе со мной.

Я взглянул на пожилую женщину, которая улыбалась с фото. Лицо обрамлено иссиня-черными волосами. Тонкие морщинки вокруг глаз говорили о нелегких прожитых годах. Ярко-красное кимоно, украшенное искусной вышивкой, подчёркивало хрупкую фигуру женщины.

Но не это кимоно меня заинтересовало.

Я пригляделся к рукам женщины. Симметричное поражение суставов. Такое я проходил на втором курсе мединститута. Глянул на ноги, которые были открыты. Деформация пальцев. Профессор Сибиряков довольно красочно рассказывал об этом заболевании. Судя по фото, на котором на заднем плане виднелось совсем еще юное лицо Наоми, прошло уже лет пять и болезнь наверняка прогрессировала в еще большую стадию.

— У твоей матери ревматоидный артрит? — спросил я.

Наоми, пораженная таким точным попаданием, пару десятков секунд не могла ничего сказать, лишь хлопала глазами. Потом выдохнула:

— Откуда ты узнал⁈