Глава 6

РАЗГОВОР С ФРУКТАМИ О ДЬЯВОЛЕ

Модные лет девять назад штаны от легкого пустолазного костюма из металлизированного сверхнейлона, с многочисленными карманами, замками, замочками, кнопочками, необходимыми для успешного пустолазания, чудовищно потертые, неоднократно собственноручно заклеенные, висели на спинке стула и Збышек давно и не отрываясь смотрел на них. Збышек любил старые вещи. Старая вещь уже не просто мертвая тряпка-железка, старая вещь — твоя старая вещь — со временем становится частью тебя, врастает в твое существование насмерть, и тогда тебе становится хорошо уже только от одного ощущения, что это — старая вещь.

Слегка сумбурно, подумал Збышек, вставая с пола и натягивая штаны, но, в общем, соответствует.

Подобрав с пола пару разорванных оберток от брикетов готовой пищи, он автоматически сунул их в мусороприемник, захлопнул над благоухающим отверстием крышку и огляделся. Комната была мертва.

Нет, все предметы валялись на своих местах, через оконный светофильтр пробивались тусклые лучи зимнего солнца, с висящего на стене постера агрессивно скалился зубастый повсеместно непопулярный Джопо Кранц, сжимающий в волосатом кулаке знаменитый на всю Галактику военно-музыкальный инструмент собственной выделки, чуть ниже постера — дешевые ножны, из которых торчит рукоять прямого обоюдоострого меча, настоящего, конечно… Эта часть жизни никуда не делась.

Но что ему до этой части жизни, если тут же, рядом, невообразимо далеко, отблескивает неподвижно черная пластина вмонтированного в стол монитора, чернеет бесполезная коробочка транслятора и беспомощно валяются вакуумные присоски. И еще — серый прямоугольник, вложенный Збышеку в руку легендарным хакером Эйно Нурминеном, Волчарой… Его нет въяве, но он есть…

Збышек закрыл глаза, постоял так, а потом взвился в воздух, в два прыжка подскочил к стене с ухмыляющимся Джопо, выхватил из ножен меч, перекатился по полу в центр комнаты, вскочил и крутанул тяжелую сталь над головой. Металл запел. Стул развалился напополам. Из него высыпались какие-то глупые пружинки, поскакали во все стороны, жалобно бренча. Затем наступила очередь бутылки из-под джина. Горлышко отвалилось, потом Збышек не глядя нарезал бутылку колечками, а потом пошинковал колечки в пластиковую труху. И стул и бутылка были Нурминеном. Затем клинок описал в воздухе замысловатую петлю и обрушился на коробку транслятора. И остановился.

Остановился в нескольких миллиметрах от хрупкой, поблескивающей огоньками индикаторов, поверхности.

Тяжело хватая ртом воздух, Збышек приходил в себя. Он непонимающе посмотрел на свою руку, сжимающую горячую рукоять меча, на полосу стали, наискосок повисшую в насмешливом воздухе, на компьютер, на свое отражение в мониторе, на себя вне компьютера, кивнул зачем-то… И опустошенно забросил меч обратно в ножны.

Неделя. Семь проклятых дней.

Уже семь проклятых дней этой проклятой жизни Збигнев Какалов не мог жить в реальном мире, в мире информационных потоков и плотного времени. Хакером проклятый хакер Збигнев Какалов.

Это была очень тяжелая неделя, и с каждым часом, ее составляющим, становилось совершенно ясно, что в дальнейшем легче не станет. Збышек много читал о виртуальной наркомании, много смеялся (как и любой наркоман, независимо от пристрастия), и один, и по сети — со знакомыми, изгалялся по поводу… досмеялся. Он был достаточно с собой честен. Чтобы признаться: да, это наркомания, в последней форме, неизлечимой. Збышек также был достаточно смелым. Чтобы попытаться соскочить. Он попытался.

На второй день он нашел Маруську, обзвонив полсотни мест. Маруська явилась.

И все было хорошо.