— Что, получил выволочку за трупы? — спросил Глыба, не отрываясь от игры.

— Нет. Получил задание — расстрелять капитана Тойво. За предательство, халатность и… разгильдяйство. Барракуда икнул, вытаращился:

— Бот уж не думал… Ну это… Ты только в истерику не впадай. Лекс уселся на тряпку рядом с Кусакой.

— Выпить есть? Глыба отстегнул от пояса флягу, покачал головой:

— Нехорошо это. Вы ж вроде как приятели, да и Тойво… Он же мухи не обидит.

— Меня тоже, наверное, на мягкотелость проверяют. — Лекс отвинтил крышку фляги и глотнул, отфыркался и продолжил: — Таким людям не место на службе, я понимаю, но…

— И я понимаю, что «но». — Глыба отобрал флягу. — Тебе хватит. Слушай… а начальству нашему ты дорогу не переходил?

— А мутант его знает. — Лекс растянулся на земле и зажмурился.

И позавидовал Кусаке: лежишь так, и тихо тебе, спокойно, и заклятый враг — не твой командир, это просто дурной сон. И не тебе скоро надевать мешок на голову бывшего боевого товарища. Вспомнился трясущийся подбородок Тойво, его черные глаза с поволокой и длинные, как у девушки, ресницы. Надо было ему подать в отставку. Эх, Тойво! Или Тойво — лишь возможность подобраться к нему, Лексу? На душе стало еще гаже, он рывком поднялся, потер веки. Пойти бы к Тойво, узнать, в чем дело!

Время будет — перед расстрелом. А теперь нужно к своим, посмотреть, накормлены ли, всё ли у них в порядке.

Мяса опоздавшим не хватило, пришлось довольствоваться пшенкой и вчерашними лепешками. Кроме того, многие бойцы растерли ноги до кровавых мозолей, Лекс осмотрел их и направил в лазарет, пока заражение не началось.

Воды не хватало. Ее подвезли в ржавой цистерне, она была горячей и воняла тухлятиной, как ни кипяти. Спасибо, никто хоть животом не мучается!

Повседневные заботы отвлекли от тягостных раздумий, но чем ниже опускалось солнце, тем тревожнее становилось.

Вдалеке рычали танкеры и лязгал металл, доносились возгласы — это подтягивались отстающие роты. Завтра на рассвете запланирована переправа через Разлом. Наемники рассказывали байки, сержанты и офицеры затаились в палатке. Пора, наверное. Лекс еще, раз с тоской взглянул на красное солнце, окрашивающее багрянцем холмы, и отправился к штабу. Где держат Тойво, он не знал.

Застывшая лава напоминала густую манную кашу из столовой. Гигантские тарелки манной каши, только бурой. Раскалившаяся на солнце, она жгла сквозь подошвы. Интересно, выжил ли кто-то в городе после Погибели?..

На площадке возле штаба толпились солдаты и офицеры — жаждали зрелищ. Лекс думал, что приговоренный уже здесь, стоит на коленях с надетым на голову мешком, но его не было. Туда-сюда прохаживался Кир, по обыкновению невозмутимый. В стороне Гриц покачивался с пятки на носок. Лекс остановился между ними, вытянул руку и крикнул:

— Славься! Капитан Лекс прибыл, чтобы привести приговор в исполнение. — Он боялся охрипнуть, сбиться, пустить «петуха», но голос его не дрогнул.

— Славься! — отсалютовал Кир по усткву. — Сержант Виктор тебя проводит. Сержант!

Тотчас явился невысокий плечистый дядька с оттопыренной нижней губой и сросшимися у переносицы бровями, отдал честь:

— Сержант Виктор! Так точно, провожу. Капитан Лекс, следуйте за мной.