Мужики окружили старосту и принялись обсуждать подробности бегства. Бабы, сбившись в кучки, причитали поодаль.

— Ничего, — Надин взяла его под руку, — идем от- сюда.

Последний раз обернувшись, он встретился взглядом со Старостиным сынком Угрюмом. Парень надул губы и смотрел с ненавистью. Набравшись смелости, Макс улыбнулся от уха да уха. Недолго Молоту осталось издеваться!

Обычно Макс и Надин встречались за сараями, под навесом. Макс уселся на сено — в стороны прыснули вспугнутые ящерицы, Надин осталась стоять. Набравшись смелости, он сказал:

— Давай останемся. Черные глазища Надин округлились.

— Неужели ты веришь Молоту? — удивился Макс.

— Сейчас — верю. — Девушка принялась наматывать на палец черный локон. — Зачем ему лгать? У него кузня… он тоже теряет, как мы.

— С ними пойдешь… С Угрюмкой… Поженитесь, заживете… — Макс сплюнул под ноги. — Врал Молот, Как обычно — врал! Он вас использует, как ты не понимаешь! Всех вас. Выйдешь за Угрюмку, да?! Дом у него большо-о-ой! Надин рассмеялась:

— Ну и дурачок ты! Придвинувшись, Макс взял ее за руку и ткнулся носом в прохладную ладонь.

— Омеговцы — чужаки, — шепнула девушка. — Они… хуже симбионтов. Вроде люди, но живут по непонятным правилам. Лучше остаться со скверным, но проверенным человеком, чем пустить в дом чужака.

Макс хотел возразить, но сдержался. Он еще мальчишкой мечтал сбежать на обучение к омеговцам, уже было решился, даже сухарей собрал, но именно в тот сезон отец отправился крыть черепицей дом Молота, упал с крыши и поломал ноги. Все знали, что кузнец метит на место старосты, шептались потом, что Молот и подстроил несчастный случай. И отец в этом был уверен. С тех пор кормильцем в семье стал Макс — какая уж тут Омега!

Отцовские кости срастались плохо, раны постоянно гноились, сыну пришлось гончарничать по мере умения, но всё до последней кружки выгребал Молот. Вы-де в поле не работаете, скот не растите, а жрете больше всех, будьте благодарны, что вас, лишние рты, кормят.

Когда у Макса выросли усы, он полностью освоил мастерство, но как со взрослым с ним не считались — привыкли, что работает бесплатно.

— Офицеры Омеги сыто живут, гораздо лучше нас. И там у них порядок, — сказал Макс.

— Ну и шел бы к ним. — Надин надула губки.

— И нанялся бы, если б не отец. И не ты. Люблю я тебя, Надин. Щеки девушки залил румянец, Макс продолжил:

— Я хочу, чтобы в поселке было все справедливо и правильно, как у омеговцев: украл — руку рубят или уши постригают, убил — повесили. А тут обворовывает нас Молот, и все молчат. Нельзя так.

— И я хочу. — Девушка вздохнула, тонкие пальцы зарылись в шевелюру Макса. — Но сдается мне, что добрые и справедливые омеговцы — это сказки. Не делай глупостей, Максим, идем с нами. Ну?

Сказать ей? Не стоит. Не поймет. Нужно сделать все самому, самому и ответить за поступки. Он отряхнул приставшие к шортам травинки, чмокнул девушку в лоб.

— Собираться надо. Подумать, на чем отца везти… Едва скрипнули проржавевшие дверные петли, отец крикнул: