– А, я забыла вам сказать: эта работа не в офисе. Вы можете продолжать заниматься своим делом, а вызывать вас будут лишь по мере необходимости. Конечно, вам придется немного сократить количество рабочих смен…
– Погодите, – сказала я, – но это значит, что… ОМР – это своего рода отдел внутренних расследований?
– Совершенно верно, – согласилась с моим предположением вице-губернатор.
– То есть мне предлагается шпионить за моими собственными коллегами? А вы представляете, как после этого ко мне станут относиться в больнице?
– Но вы же не боялись этого, когда ввязались в расследование с эндопротезами! И когда на суде выступали!
Знала бы она, чего мне это стоило! Думаю, если бы за моей спиной незримо не маячили Шилов и Охлопкова, два зава отделениями, которые меня поддерживали вопреки явному неудовольствию главного, то мое положение в больнице могло сильно пошатнуться! Люди не любят, когда кто-то сует нос в их профессиональные дела, тем более тогда, когда они явно попахивают криминалом. То, что я, принадлежа к тому же клану медиков, что и они, тем не менее пошла против некоторых из коллег, отнюдь не послужило во благо моей репутации.
– Вы же понимаете, Дарья Ильинична, – ответила я, – что стукачей нигде не любят. Как же я буду работать, если врачи станут меня сторониться, боясь сказать при мне лишнее слово?
– Но мы же вас не «стучать» просим! – развела руками Кропоткина. – Это – вполне официальная должность, так к этому и надо относиться…
– Извините, – прервала я вице-губернатора, – но, боюсь, я вынуждена отказаться. Меня вполне устраивает дело, которым я в данный момент занимаюсь.
Кропоткина откинулась на спинку кресла и из-под очков смерила меня внимательным взглядом небольших, но проницательных карих глаз.
– Очень жаль, Агния Кирилловна, – проговорила она. – Мне казалось, что вам необходимо нечто большее, чем просто «заниматься своим делом». Я полагала, что в вас сильно развито чувство справедливости, и вы захотите помочь людям добиваться правды там, где добиться ее нелегко. Уговаривать вас не стану – это дело неблагодарное. Тем не менее на случай, если вы передумаете – вот, возьмите, – и она протянула мне простую белую карточку, на которой значилось: «Лицкявичус Андрей Эдуардович». Чуть пониже – два номера телефонов, оба мобильные.
– Кто это? – спросила я.
– Человек, с которым, как предполагалось, вам предстоит работать, – ответила Кропоткина. – Если передумаете, звоните прямо ему. Всего вам доброго.
Поднимаясь, вице-губернатор явно давала понять, что наша беседа окончена. Очевидно, я здорово ее разочаровала!
Весь день я размышляла над тем, что произошло. К вечеру мне даже стало казаться, что разговор с вице-губернатором мне просто привиделся. Не знаю, почему я не могла выбросить его из головы, ведь решение принято, и менять его я не собиралась.
– Что это у тебя? – поинтересовался Олег, выхватывая у меня визитку, которую я, как оказалось, бессознательно вертела в руках – единственное вещественное доказательство того, что мой визит в Мариинский дворец был реален. Я ничего не рассказала Шилову – не знаю даже почему.
– «Лицкявичус Андрей Эдуардович»… – прочел он вслух. – О, ты знакома с Лицкявичусом?
– Нет, – покачала я головой. – А ты?
– Не лично, – ответил Олег.
– Но слышал о нем? – заинтересовалась я.