В голосе их лидера звучала неподдельная обида, а я почувствовал, как меня начал разбирать смех. Трое смертных придурков, которые решили принести жертву, чтобы призвать божество. Почему меня вообще сюда притянуло? Надеюсь, они не мне посвятили этот ритуал?

— Для начала скажи, кого вы хотели тут увидеть?

Вот теперь он удивился. Настолько, что поднял кусок ткани, который до этого прикрывал большую часть лица. Задумчиво почесал щёку рукоятью ножа.

— Ну… Древнего бога!

Я с трудом удержался от смеха. Древнего, значит? Это какого? Одного из Титанов? Кроноса? Инкского Атагучу, проигравшего в конкуренции с молодыми божествами и сгинувшего много веков назад?

— Ну а вышло так, что призвали одного из богов современности. Теперь расскажите, где я очутился и как далеко отсюда Парнас?

Толстяк, который уже поднялся на ноги, громко икнул и рухнул на задницу, удивлённо пялясь на меня. Да и на лице главного в этой троице тоже проскользнуло какое-то странное выражение.

— Современности? Но… Сейчас нет никаких богов. Давно уже.

Сначала я подумал, что он шутит. Но голос у этого идиота был вполне уверенным. А потом я осознал ещё один момент, на который сначала не обратил внимания. Хотя стоило бы. Язык, на которым мы общаемся. Это же одно из славянских наречий. Торговля требует знаний и я выучил практически все языки мира. Включая те, на которых говорили люди, поклоняющиеся Перуну. Но почему меня занесло так далеко от Рима? И что он имел в виду, когда сказал, что богов больше нет?

— Это с каких пор нас нет? Ты ничего не перепутал, смертный?

Тот сглотнул слюну, смешно дёргая кадыком, и почему-то посмотрел на толстяка, который всё-таки поднялся на ноги и теперь неуверенно мялся на месте.

— Надо убить его. Это не тот, кого мы звали.

Интересно, как он определил, что я не тот? Они же сами не в курсе, кого именно пытались притащить в это убогое место.

Возможно этот парень был туповат, но зато слова у него не расходились с делом — договорив, сразу двинулся ко мне, выставив вперёд руку с ножом. Хотя, чему я удивляюсь? Как правило, нерешительные люди не приносят человеческие жертвы. А тупость ещё никому не мешала убивать. Скорее, наоборот.

Я спрыгнул на пол и толстяк, что было двинулся на помощь своему лидеру, отшатнулся назад. А вот сам глава этой небольшой секты наоборот, бросился в атаку. И с размаху ударил меня ножом в живот.

Лезвие со звоном отлетело назад, а тот взвыл, тряся ушибленной рукой.

— Ты как? Не порезался?

Стоит признать, совсем тупым он не был — за момент до того, как я сломал ему шею, в глазах несчастного появился страх. Но оставлять в живых смертного, который поднял руку на римского бога — дурной тон. Поэтому я убил его.

Толстяк попытался убежать, но запутался в тряпке и снова рухнул на пол. Вот тут я всё-таки не выдержал и расхохотался — на этот раз бедолага упал лицом прямо на кирпич и проломил себе череп. Жаль этого не видит Немезида.

Я повернулся к девушке, которая тоже встала на ноги. А та сбросила с себя длинную чёрную тряпку, под которой неожиданно ничего не оказалось. Хотя нет, какая-то одежда у неё была. Или это такое украшение? Зачем ей этот крохотный кусочек прозрачной ткани? Он же ни от холода не защитит, ни от взглядов.