— Мы все знаем, что случилось в последний раз, когда тебя оставили одну, так что ответ на это — нет.

Черты его лица твердеют, темнея с каждой секундой.

Он засовывает руку в карман, и когда он снова заговаривает, его голос на грани срыва:

— Мысль о том, что этот ублюдок мог бы сделать, если бы мы не пришли вовремя... — он замолкает, будто у него не хватает слов, чтобы описать эту возможность.

Дрожь охватывает меня за горло при мысли о том, что могло случиться. Стала бы я вообще спать здесь, если бы эта черная тень получила то, что хотел? В прошлом они пытались похоронить меня заживо, так что, возможно, на этот раз они хотели закончить начатое.

Джонатан падает на стул.

— Я останусь.

Дерьмо.

Он действительно такой, и мне действительно нужно бежать. Я не знаю куда, но я разберусь с этим, как только выберусь отсюда.

Я всегда нахожу выход.

Мой разум работает на пределе, пытаясь придумать, как заставить его уйти. Вода и накрытая тарелка с тем, что, как я предполагаю, является супом, стоят на прикроватном столике, так что я не могу попросить ни того, ни другого.

Думай, Аврора, думай!

— Моя подушка, — выпаливаю я.

Джонатан все еще наблюдает за мной с тем пугающим вниманием, которое заставляет меня почувствовать себя так, словно я нахожусь под микроскопом исследователя.

— Что не так с твоей подушкой?

— Я хочу ту, что из твоей комнаты. Эта не мягкая.

— Раньше ты прекрасно на ней спала.

— Это было очень давно. Я на ней больше не сплю. — затем я говорю слегка дерзким тоном, нанося удар ниже пояса: — У меня болит голова.

Это работает.

Он встает, но вместо того, чтобы уйти, наклоняется и касается губами моего лба. Ударная волна охватывает мои конечности, и требуется все, чтобы не растаять. Это... это первый раз, когда он сделал что-то подобное.