— Да это синицы! — весело отозвался высокий человек и даже подмигнул мне.
Я весь напрягся: синицы — да ведь это же почти синие птицы!
— Ну и что же? — еще более сердито спросил я.
— Эх ты, москвич, ничего ты не понимаешь, — ответил высокий человек, — синицы привыкли жить в холоде. Кроме того, у них очень высокая температура — больше сорока двух градусов, они легко переносят мороз.
Вот оно как! Хотя человек говорил со мной свысока и даже несколько насмешливо, он отчего-то показался мне очень симпатичным, внушающим доверие, и я спросил его:
— А почему же у нас, у людей, нет такой температуры? Нам тоже легче было бы тогда переносить мороз и зиму.
Вместо ответа высокий человек неожиданно тяжело и надолго закашлялся. Успокоившись, наконец, он задумчиво посмотрел на меня большими потемневшими цыганскими глазами и негромко сказал:
— Если бы у нас была такая температура, мы бы очень быстро умерли. Это дано только крылатым, мальчик.
Надолго запомнил я тот разговор.
А когда много лет спустя рассказал о нем другу — поэту Павлу Когану, позже, в сорок втором, погибшему на фронте, он стал уверять меня, что высокий человек — замечательный поэт Эдуард Багрицкий, с которым он в отрочестве не раз ходил на птичий рынок…
…Ну, вот, пора кончать письмо. Засыплю еще хлебных крошек в кормушку. А тебе, наверно, пора записать только что рожденные стихи. И ты, по выражению Багрицкого, услышишь, как «на сосне в ответ синицы рассыпают бубенцы», и многое услышишь из того, что слышал и он и Павел, из того, что дано услышать только вам — крылатым.
ЖИВАЯ ВОДА
Молодой человек в прошитых белыми нитками джинсах и рубашке навыпуск легко перепрыгнул через забор и подошел ко мне.
— Это база археологической экспедиции? — непринужденно спросил он.
— Да, садитесь.
Молодой человек бросил на стол тощую сумку авиационного агентства «Сабена» и сел рядом со мной на один из брезентовых стульев, стоящих под деревьями возле нашего склада.
— Можно видеть начальника экспедиции? — также непринужденно спросил он.
— Я начальник.
— Видите ли, — серьезно сказал молодой человек, — я ветеринар и нахожусь здесь на отдыхе. С детства интересуюсь археологией. Хочу принести посильную пользу. Может, у вас тут коровка заболела или лошадка, так я вылечу.
— Нет. У нас нет ни коровок, ни лошадок. Но вот наши куры страдают мигренью, и это отражается на их вкусовых качествах. Если накормите их пирамидоном, сделаете большой вклад в науку.