— Ну, я бы не лепил святого и из короля, — пожал плечами юноша. — То, что он тихо сидел десять лет, объясняется скорее присутствием Империи, нежели кротостью души. Валеста примитивно страшится расшевелить хищного зверя. А ваше герцогство, сир, — великолепный предлог для вторжения, как исстари, так и сегодня. Остаетесь вы у власти — Империя в любой момент вправе разгневаться на укрывательство мятежников, захватываетесь Валестой — разгневаться на агрессию против земли, формально принадлежащей мелонгам. Не забавно ли — по здравом размышлении, своим нынешним существованием Даго обязано именно варварам? Что же произойдет, если соседство с ними вдруг прекратится?

— Вы рассуждаете просто как мой брат, — проворчал Риз. — Только эти рассуждения все равно ничего не меняют. Наш долг — драться за родину предков, а не трусливо протухать за стенами Даго. В крайнем же… тем стенам не привыкать отражать нападения. И валестийцам это известно лучше, чем кому-либо. Средств же у нас еще достанет.

— Гердонезская казна?

Риз вскинул голову, но Шагалан лишь лукаво усмехался.

— Чересчур часто болтают про нас вздор, сударь. Если мы и употребили сокровища короны, то исключительно для ее же пользы.

— Не смущайтесь, сир. В сущности, мы эти годы кормились на такие же деньги. Время определит, кто потратил свою долю с большим толком.

Герцог внимательно взглянул на юношу.

— Собственно, я и собирался вести речь об отряде, а не о будущем Даго. Демонстрация мастерства убедила принца в серьезности ваших сил, теперь же…

— Его высочество желал бы убедиться, что эти силы не окажутся опасными для него самого? И вы, сир, разговариваете сейчас по его просьбе? Чинные беседы отдельно, скользкие темы — отдельно?

— Какая разница?

— Заметная. Я не считаю нужным ничего скрывать, сир, будь то светская болтовня или часть основательных переговоров. Однако во втором случае у меня нашлись бы кое-какие встречные вопросы.

— Даже так? Хорошо, господин Шагалан, пусть наш разговор идет по поручению принца и от его имени.

— Что же конкретно тревожит его высочество? Намерены ли новые союзники сражаться и умирать за свободу Гердонеза? Мы во многом затем и росли. Или его интересует наше поведение после победы?

— А здесь есть причины для волнений?

— Не знаю, — хмыкнул юноша. — Возможно. Если глядеть со стороны, мы весьма… своеобразная публика. И не только во владении оружием. Правителю, которому мы достанемся, следует о том постоянно помнить.

Риз ощутимо напрягся.

— И в чем же… это своеобразие?

— Успокойтесь, дорогой герцог, ничего ужасного. Мы не потребуем ни гор золота, ни бескрайних ленов, не устроим ни тайных культов, ни диких оргий… вероятно. Награды вообще целиком на ваше усмотрение. Просто если мы будем жить в королевстве…

— Могут возникнуть неприятности? С Церковью?

— Почти угадали, сир. Нет, мы готовы исправно выполнять обязанности усердных единотворцев, тут претензии вряд ли появятся. Другое дело, что у нас обнаружится при этом в головах.