– И еще рыцарственная, и отважная…

– Приятно мне слышать похвалы рыцарским достоинствам моим, – благосклонно провозгласила леди Клотильда в ответ. – И мне тоже приятно видеть тебя, отважный друг мой и соратник.

Сзади, от дверей кухни, раздалось деликатное покашливание. Клоти метнула острый взгляд за плечо Сереги. Он тоже обернулся.

У дверей топтался старший Кановнин.

– Сереженька, можно тебя на минуточку?

– Конечно. – Голос у Сереги по-прежнему был счастливым просто донельзя. – Я сейчас, Клоти! Ты уж посиди тут…

– Посижу, сэр Сериога, – царственно согласилась леди Клотильда. – Полежать мне все равно не на чем… А ты иди, побеседуй с благородным родителем твоим, благословленным от небес таким сыном, как твое сиятельство!

Серега глянул в направлении отца и чуть не прыснул. Глазки у папы были как фары от его старенького «москвича». Отец развернулся и двинулся по коридору. Серега прошествовал за отцом в комнату – тот шел торжественно-осторожной поступью, словно нес что-то крайне хрупкое, навроде яиц Фаберже.

– Сережа! – Голос старшего Кановнина был наполнен не только тревогой, но и этакой трепетной осторожностью – папенька, похоже, прямо-таки жаждали приступить к тонкому процессу воспитания подросшего дитя, но опасались при этом ненароком повредить хрупкую материю нежной юношеской души. – А… э-э… я хочу сказать, а твоя подруга не будет нас подслушивать?

– Па! – изумился Серега. – Клоти – и подслушивать?! Ну знаешь… Все ее черт знает сколько поколений благородных предков сейчас в гробу переворачиваются!

– Нет, не знаю, – нервным шепотом отозвался отец. – Это какая-то странная сумасшедшая особа… И я хочу спросить, кто она такая и почему пришла к тебе? Что она у нас делает?

– Что у нас делает… – Серега мысленно поскреб потылицу. И подумал: а что я сам тут делаю? Скучно-то как в этом мире, скучно и рутинно…

А какие денечки были в Нибелунгии! Вот именно – какие. Разные, откровенно говоря, были дни. И страха в них хватало, и ужаса, и настоящей боли – не каких-нибудь там душевных мук или же творческих – нет, самой физической обычной боли. От пыток Священной комиссии. Но почему-то теперь, отсюда, с родной Земли, те дни казались совершенно другими. И боль как-то смазалась, облекшись дымкой и приобретя налет этаких героических страданий…

– Во что ты вляпался, Сережа?

Голос отца вернул его к действительности.

– Ни во что, папа. – Очнувшийся Серега принялся лихорадочно соображать.

Следовало наврать что-то достоверное и не слишком оторванное от реальной жизни. Дабы не навести родителя на мысли о срочной потребности в парочке дюжих санитаров.

– Леди Клотильда – из Литвы, – брякнул он первое, что пришло в голову. – И она… э-э… некоторое время должна пожить в нашем городе. Думаю, ты позволишь…

– Сережа, или ты немедленно мне все объяснишь, или…

– Без «или», отец, – слегка непочтительно перебил он папаню. – Клоти – мой большой и хороший друг. На этом – все.