— Давайте вернемся в шалаш, — предложил Клейтон. И добавил с горечью: — Я ведь плохой вам защитник.

— Не продолжайте, Уильям, — поспешила возразить девушка, глубоко сожалея о том, что причинила своему спутнику острую боль. — Вы сделали все, что могли. Вы вели себя благородно, самоотверженно и храбро. Вы не виноваты в том, что вы — не сверхчеловек. Я знала только одного человека, который сделал бы на вашем месте больше, чем вы… Под влиянием волнения я выразила свою мысль не теми словами, какие были нужны, поверьте, я не хотела причинить вам боль. Я хотела только одного, — чтобы мы оба поняли раз и навсегда, что я не могу быть вашей женой, что наш брак был бы преступлением.

На следующий день Тюрану стало еще хуже. Он бредил почти непрерывно, и ему ничем нельзя было помочь. К тому же Клейтон особенно и не старался облегчить его положение, надеясь в глубине души на смертельный исход. Если бы с Клейтоном что-нибудь случилось, Джен осталась бы наедине с Тюраном, в полной зависимости от него. Кто оградил бы тогда молодую девушку от его посягательств? Эта мысль гораздо больше беспокоила молодого англичанина, чем возможный роковой исход болезни Тюрана.

Клейтон извлек из тела льва тяжелое копье. Вооружившись таким образом, он отправился на охоту с ощущением некоторой безопасности. На этот раз можно отойти от жилья дальше обычного.

Не желая слышать безумный бред Тюрана, Джен спустилась с ветвей на землю, присела около примитивной лестницы, которую сделал для нее Клейтон, и стала смотреть на море. Она все еще лелеяла надежду увидеть на горизонте проходящее судно.

Девушка сидела к джунглям спиной и не заметила, как из зарослей выглянуло страшное лицо дикаря. Маленькие, налитые кровью глаза, расположенные близко один от другого, сначала уставились на девушку, а потом быстро оглядели местность, чтобы убедиться в отсутствии других людей.

Человек, лежавший в хижине на ветвях, опять начал бредить. Высунувшаяся голова скрылась так же быстро, как показалась. Но, заметив, что девушка не обернулась, когда раздались стоны больного, одна за другой из джунглей выползли причудливые фигуры людей.

Джен все так же неотрывно смотрела на море, не подозревая об опасности. Легкий шорох в траве привлек, наконец, ее внимание. Она повернулась и с криком ужаса вскочила на ноги. Поздно! Охватив девушку длинной рукой, похожей на лапу гориллы, один из дикарей потащил ее в джунгли. Грязная лапа легла на рот, чтобы заглушить крики. После нескольких недель тревог и мучений Джен не в силах была выдержать новое потрясение и лишилась чувств.

Придя в себя, девушка увидела, что находится в чаще девственного леса. Была ночь. Ярко пылал костер, разложенный среди небольшой поляны. Вокруг него сидело на корточках человек пятьдесят. И головы, и лица покрыты спутанными волосами, длинные руки покоились на согнутых коленях коротких и кривых ног. Странные существа что-то грызли. На костре грелся небольшой котел, в который дикари по очереди опускали заостренную палочку в поисках куска мяса. Страшные существа заметили, что девушка пришла в себя. Один из них поднес к ее рту грязную руку с куском вареного мяса.

Кусок упал на землю, а она закрыла глаза, чувствуя непреодолимую тошноту.

Много дней пробирался отряд сквозь дремучую чащу. Изнуренная девушка еле ступала израненными ногами. Дикари то толкали, то волочили ее. Когда она спотыкалась и падала, ее принуждали подниматься пинками и ударами. Обувь износилась, платье превратилось в жалкие отрепья, сквозь которые виднелось ее тело, когда-то белое и нежное, а теперь сплошь исцарапанное колючим кустарником.

В последние дни она до того устала, что даже пинки и угрозы не помогали. Силы настолько истощились, что при всем своем желании она не могла встать даже на колени. Похитители бормотали какие-то проклятия, били девушку кулаками, а Джен, закрыв глаза, продолжала лежать на земле, призывая к себе избавительницу всех мучений — смерть. Но смерть не приходила. Убедившись, что их жертва не в силах передвигаться сама, дикари понесли ее на руках.

Однажды, под вечер, Джен открыла глаза и увидела полуразрушенные стены большого города. Но она была так слаба и измучена, что неожиданное и волшебное зрелище на возбудило никакого любопытства. Куда бы ее ни принесли, она могла ожидать только одного исхода, находясь среди этих звероподобных существ.

Пленницу отнесли в темную комнату, находившуюся в подземелье, положили прямо на голый пол и поставили перед ней металлический кувшин с водой. В течение недели она видела только несколько женщин, приносивших ей пищу и воду. Понемногу здоровье девушки восстанавливалось. Можно было надеяться на то, что скоро она совсем оправится и будет вполне пригодна для заклания на жертвеннике в честь огненного божества. К счастью, Джен не догадывалась, какая роль предназначалась ей в ближайшем будущем.

Тарзан медленно пробирался сквозь джунгли. С того дня как он спас Клейтона и Джен своим метким копьем, — он был переполнен мыслями о прошлом, которые вызывали мучительную боль, как прикосновение к незажившей ране. Он радовался только тому, что вовремя удержал свою руку от непоправимого поступка, на который был способен в минуту безумной ревности.

В нем проснулся тогда дикарь. Он видел женщину, которую желал, — самку, которую он избрал для себя, — в объятиях другого мужчины. Жестокие законы джунглей диктовали ему только один выбор — убийство соперника. Но в самую последнюю минуту врожденное благородство и человечность взяли верх над пылавшей в его сердце яростью и спасли от безумного поступка — блестящая отравленная стрела не пронзила сердце беззащитного соперника.

Мысль о предстоящей встрече с Бусули была противна: Тарзан больше не хотел видеть людей. Он останется один среди джунглей и подобно своим собратьям — диким зверям — предпочтет страдать в одиночестве.

Днем Тарзан охотился в джунглях, а ночевать возвращался всегда на круглую поляну — жилище обезьян. На третий день, после полудня, он рано вернулся на отдых. Лежа на траве, Тарзан услышал с южной стороны знакомые звуки. Несколько минут он чутко прислушивался: звуки становились все ближе. Тарзан медленно поднялся, перешел на другую сторону поляны и спрятался среди ветвей, чтобы получше разглядеть зверей, не привлекая к себе внимание. Ему не пришлось долго ждать.

Среди нижних ветвей деревьев, прямо против Тарзана, показалось свирепое косматое лицо. Маленькие глазки оглядели поляну. Вслед за тем послышалось бормотание. Тарзан понял его смысл: разведчик говорил своим спутникам, что все спокойно и они могут благополучно отдохнуть на поляне. Он первый и опустился на мягкий ковер травы. Затем, один за другим, появились его спутники — человекообразные обезьяны, числом около сотни. Среди них были огромные старые самцы и совсем юные особи. Несколько грудных младенцев прижимались к мохнатым шеям своих матерей.

Тарзан узнал многих представителей этого племени. Некоторые из взрослых обезьян были маленькими детьми в то время, когда он и сам был ребенком. Помнят ли они его? Память у большинства обезьян очень короткая, и два года для них — целая вечность.