— Теперь второй.
— Ой, больно! — воскликнула Урсула.
— Ну что, все понял, придурок? — грубый голос опять перекрыл все прочие звуки. — Хочешь получить баб назад — привози монету. Понял?
— Куда? — Середин обнаружил, что звуки речи иногда оказываются столь тяжелыми, что их приходится ворочать языком, точно огромные валуны. Короткое слово — а сил отняло, как целый рабочий день.
— Поедешь от Шушар на юг, до совхоза Тельмана. Там недалеко, километров двадцать. Повернешь на шоссе к совхозу, через пару километров слева будет мост. Переедешь его и покатишься по прямой через поле, по грунтовке. Там нас увидишь, далеко не уедем. Часа тебе хватит. Все, собирай манатки…
— Она не со мной, — не без труда выдохнул Олег. — Нужно… забрать…
— Время тянешь? — с той стороны ехидно хохотнули. — Так мы подождем. Хоть до утра. Но коли ты баб с нами на ночь оставишь, одна из них точно к утру изменится. И очень сильно. Понимаешь, о чем я говорю? Так что сам выбирай, торопиться или не надо. А то через пару часов мои мальчики и днем заскучают. Поразвлечься захотят.
— Я успею. До восьми успею.
— Самый умный? Ты дебил и терпила, урод. Никаких ментов ты привезти не сможешь, потому как за тобой приглядывают. Огрех тебя где нашел? Как думаешь, откуда он знал, где искать нужно? Так что бери ноги, втыкай в задницу и телепай, куда сказано!
— Она не со мной, — тихо повторил Середин.
— Сейчас час дня. Если в пять тебя не будет на месте, ребята начнут развлекаться с твоими бабами. Они нам целыми не нужны. На крайняк, тебя самого заловим и в углях будем жарить, пока не расколешься. В пять!
Телефон отключился.
— Проклятье! — Ведун сел на пол и откинулся спиной к холодной стене.
Он понимал, что нужно ехать. Но понимал и то, что живым никого из них уголовники не выпустят. Зачем? Место они назначили глухое. Режь, стреляй, живьем закапывай — никто не услышит и не увидит. Кто же на этот раз навел? Какая сволочь? Теперь, пожалуй, точно антиквар. Со случайными свидетелями их уличной беседы он пообщался позавчера.
— Убью подонка. Пусть меня там в поле хоть четвертуют — из могилы достану. Японский городовой, как же мне их вытащить? Одному не справиться, они наверняка с огнестрелами. В милицию нельзя, узнают. Тогда как? Проклятье!
Он с силой ударил кулаком по верстаку и стал переодеваться.
Первые две улицы Олег промчался, выжимая из «ижака» все его лошадиные силы и поглядывая в зеркало заднего вида, но за первым же светофором скорость сбросил. Заметит он слежку или нет — не важно. Все равно обращаться в милицию слишком рискованно — все же о судьбе самых близких ему людей речь идет. Если он от «хвоста» в самом деле оторвется — только хуже сделает. Не зная, куда он мотался, уголовники могут испугаться и убить заложников… Пусть лучше смотрят.
На Первомайской улице, петляя между ямами, Середин пару раз оглянулся — но следом за ведуном в тихий безлюдный тупик никто не повернул. Похоже, никто за ним не приглядывал, просто пугали. Или знали, что отделения милиции здесь нет, и не стали светиться?
— Гадание на кофейной гуще… — Он прислонил мотоцикл к стене рядом с дверью, вошел в клуб.
Внутри было тихо и темно. Время рабочее, никаких групп на эти часы Ворон обычно не назначал. Середин прошагал по коридору, ориентируясь на светлый прямоугольник приоткрытой двери, не стучась вошел внутрь, повернул стул спинкой вперед и уселся, глядя учителю прямо в глаза.