— О чем ты? — тут же заинтересовалась я.

— Прости, мысли вслух, — отмахнулся он и направился к небольшому столу, над которым выплыло голографическое табло.

— Что ты делаешь?

— Сейчас все увидишь. — Асмодей ввел код, и часть в столешницы отъехала в сторону, образовав проем.

Я с любопытством приподнялась и увидела то, что пряталось в нише. Огромная книга с затертой до дыр обложкой, украшенная милыми сердечками, нарисованными когда-то детской рукой.

— Здесь вся твоя жизнь. Практически все триста лет запечатлены в этой рукописи.

— Это что, типа мой дневник?

— Он поможет лучше разобраться в том, какой была Мирослава до тебя.

— Обалдеть… Спасибо! — Я слишком резво подбежала к столу и протянула руки к манящим страницам. Но Асмодей отодвинул книгу в сторону, остужая мой пыл.

— Я даю ее тебе не для того, чтобы ты развлеклась, а для того, чтобы ты поняла, какой она была в этой реальности. Чтобы ты примерила ее роль на себя и вела себя соответствующе. Это на первое время спасет твою жизнь.

Он осторожно положил тяжелый том мне в руки. Вес книги впечатлял.

— Могу сказать сразу: многое тебе не понравится. Я буду рядом, чтобы помочь справиться с этим.

— Хорошо. Спасибо тебе.

Асмодей кивнул и на секунду замялся.

— У меня еще один вопрос. Как сильно ты любила планету, на которой родилась и за которую боролась?

— Землю?

— Да.

— Если ты еще не понял, в борьбе за ее благополучие я лишилась всего, что мне дорого! Семьи, любви… будущего!

Печаль или что-то подобное отразились на лице мужчины:

— Тогда маленький совет: когда дойдешь примерно до середины и увидишь нарисованную от руки картинку, похожую на твою планету, не читай дальше без меня.