Каждый раз, когда достаю бутылочку, ко мне в гости прибегает бакэ-дзори. У сандаля нет носа, соответственно, отсутствует обоняние, однако каким-то образом он чувствует, что его любимый напиток уже у меня в руках. И когда отодвинул ширму, в комнату запрыгнул сандаль.

— Тсукико-кун, ты ведь не откажешь старому другу в помощи? — вопросил он, повернувшись носком в мою сторону.

Закрывшись, с улыбкой посмотрел на живую обувку.

— Мне вот интересно, как ты пьёшь? Рта нет, да и других отверстий тоже.

— Не стоит задаваться лишними вопросами, — философски изрёк тот. — Просто награди небольшой порцией наивкуснейшего саке.

— И за что же тебя наградить?

— У меня новое хокку, придумал специально для тебя.

Отлично, его стишки всегда поднимали настроение.

Сандаль запрыгнул на небольшой чайный столик, гордо продекламировал:

От такой концовки я откровенно обалдел.

— Ну, здесь бесспорно пологается чарка.

Открыв бутыль, налил в неглубокую чашку, возле которой разместился бакэ-дзори, а после выплеснул прямо на него. Саке моментально впиталось в древесину, а весёлый поэт довольно пробормотал:

— Эх, хороша штука. Налей-ка ещё.

— Одна чарка, как и договаривались, — напомнил я. — И даже твои новые произведения не заставят меня изменить решение.

— Ох, как же так, Тсукико-кун. Ударил прямо в сердце.

— У тебя его нет.

— Откуда знаешь? Разве кто-то смотрел, что у меня внутри?

— Не буду спорить, но очень сомневаюсь, что если ты порежешься, то пойдёт кровь.

— Кто знает, друг мой, кто знает.

С этими словами сандаль спрыгнул на пол и подскочил к ширме.