Дальнейшие наблюдения за полем показали колхозному естествоиспытателю, что его вопрос имеет принципиальное значение для земледелия. При плужной обработке почвы с оборачиванием пахотного слоя корни однолетних растений, развиваясь в сильно разрыхленной почве, не могут оказать оструктуривающего действия, как это делают корни многолетних трав, которые развиваются в уплотненной почве, в непаханном слое. Кроме того, корневые и пожнивные остатки однолетних растений при их запашке очень быстро минерализуются. Пожнивные же остатки и часть корневой массы многолетних трав, отмирая в поверхностном слое почвы, обогащают его перегноем и улучшают структуру почвы. Наконец, однолетние и многолетние растения содержат одни и те же материалы, из которых образуют почвенный перегной. Поэтому Мальцев дает философский ответ на свой философский вопрос:
«Исходя из законов природы, из законов почвообразования, мы осмеливаемся утверждать, что растениям вообще, как многолетним, так и однолетним, свойственно оставлять в почве органических веществ больше, чем они за свое кратковременное существование успевают из нее взять и в переработанном виде использовать на строительство своего тела. Если бы растения не обладали таким свойством, то, безусловно, у нас не было бы и почвы как таковой, обогащенной органическим веществом. Видимо, причина обеднения почвы в другом — в способах ее обработки. Вероятно, наше «усердие», расходящееся с разумом, не позволяет однолетним растениям обогащать почву органическим веществом. Разве не стоит самым серьезным образом задуматься над тем, что природа без участия человека позволяет растениям обогащать почву органическим веществом, а с его участием — нет?»
Не по недомыслию ли самого человека происходит истощение поля? В чем тут вина однолетних культур, в том числе — зерновых? Видимо, ее нет. И когда мы говорим: «Почва устала, поле выпахалось», — это значит, что земля требует отдыха от нашего вмешательства в законы ее внутренней жизни. Не потому ли земля беднеет, что мы нарушаем условия, при которых природа творит почву? Оборачивая пласт, мы вмешиваемся в законы природы, нарушаем их. Нужно же так возделывать почву, чтобы не нарушать законов природы, а обращать их в пользу себе. Но прежде их надо знать. Не следует ли один из них из такого факта: выращивая многолетние растения, мы исключаем ежегодную пахоту, а под однолетние проводим ее каждый год в обязательном порядке? Нельзя ли при возделывании однолетних культур, зерновых прежде всего, тоже не каждый год переворачивать плодородный пласт?
В той статье, которую Т. С. Мальцев опубликовал еще ранней весной 1949 года в газете «Красный Курган», он писал:
«Мне кажется, что наша сельскохозяйственная наука еще недостаточно глубоко и всесторонне изучила вопрос о биологических требованиях полевых культур, особенно зерновых злаков и бобовых, к плотности почв, на которых они произрастают. Неизвестно, нужна для них почва плотная или рыхлая? Если лучше плотная почва, то в какой мере? В практике нередко приходилось быть свидетелем совершенно неожиданного явления. Семена пшеницы или бобовых, случайно упавшие вблизи дороги на совершенно не тронутую плотную почву и хорошо прикрытые рыхлым слоем земли, давали чудесные растения».
Хотя статья была опубликована «в порядке постановки вопроса» и Мальцев в ней действительно поставил ряд существенных вопросов земледелия, он знал и ответы на них. Необходимо дольше держать поле непаханным, но в культурном состоянии: продисковав с осени, весной задержать влагу, уничтожить сорняки, хорошо заборонить, а потом уж и сеять, да не торопиться. В этом случае семена той же пшеницы попадут на плотную влажную «постельку», а сверху будут прикрыты теплым «одеялом» из рыхлой сухой почвы. Влаги растениям хватит как раз на то, чтобы взойти и продержаться до летних дождей. Ранний же срок сева сделает разрыв между всходом и летними дождями слишком большим, рискованным: пока придет живительная влага, всходы исчерпают почвенный запас ее и подгорят.
Эти свои рекомендации и выводы Мальцев доложил на Всесоюзном совещании агрономов, которое было проведено в его колхозе через пять лет после опубликования статьи. Тогда впервые прозвучало: «мальцевская система земледелия». Философская суть ее — как можно полнее учитывать закономерности почвообразовательного процесса, приспосабливать к ним агротехнику. Наоборот все равно не получится.
За этим философским рассуждением стоит такая конкретность. Традиционная вспашка резко изменяет условия жизнедеятельности микроорганизмов, нарушает аэробные процессы. Аэробы — это организмы, способные существовать только при наличии свободного кислорода.
Однажды Мальцев заметил, что кол, воткнутый во влажную землю, начинает гнить именно у дернины. Это «работают» аэробные бактерии. Их в земле великое множество. Они звенья питающей растения цепи, они родили саму почву. Юстус Либих считал почву продуктом выветривания горных пород, «складом» минеральных веществ, инертных химических элементов. Но еще В. В. Докучаев возражал Либиху: почва не мертвый склад разрушенных пород, а сложное творение природы, живой ее организм, имеющий свои законы развития. Мальцев наглядно и убедительно доказал: кто, где и как рождает почву. Почва — продукт живой природы, вечно творящей. А все, что основано самой природой, растет и умножается. Надо не мешать этому процессу, а способствовать ему.
В каждом грамме плодородной почвы обитают миллионы микробов и простейших животных. Из десяти миллионов видов насекомых подавляющее большинство живет в земле или проводит в ней часть жизни. Главным образом, благодаря этим живым существам, которым нужен кислород, образуется гумус. Особенно большую роль в этом процессе играют дождевые черви. Это великие труженики земли, вечные пахари. Их ходы-норки пронизывают почву, делая ее на достаточной глубине легкодоступной для воды и воздуха. Еще Чарлз Дарвин отмечал, что дождевые черви улучшают почву, ее структуру, физические свойства, наконец, химический состав. Плуг их губит. Отсутствие кислорода губит аэробные бактерии. Живой процесс в почве прекращается. Земля становится мертвой. Вот земледелец и говорит: «Поле выпахалось».
Мальцев пришел к выводу, что ежегодно глубоко и отвально пахать нельзя. Нужно проводить лишь мелкое поверхностное лущение, чтобы окультурить не только верхний, но и нижние слои почвы, создать благоприятный водно-воздушный и пищевой режим для микроорганизмов и — через них — для растений. Наряду с поверхностной обработкой продуктивного клина он предложил в паровом поле проводить глубокое, но безотвальное рыхление почвы. Так родилась безотвальная система обработки почвы, названная мальцевской.
Основные элементы этой системы: безотвальная пахота раз в четыре-пять лет, поверхностное ежегодное лущение, севообороты с короткой ротацией, достаточное количество паров, оптимальные сроки сева, набор раннеспелых и среднеспелых сортов зерновых культур.
Мальцевская система внедряется на Урале, в Сибири, Казахстане, на Украине, Нечерноземье, а также в Венгрии и Болгарии. И тем не менее путь ее к земле не прост. Прежде всего потому, что она требует не только самого тщательного выполнения каждого вида работ, но и правильного выбора времени для их выполнения. А это уже искусство. Добавьте сюда добросовестность каждого труженика в поле, достаточное количество необходимой техники, умение пользоваться ею. И, конечно же, — творческое применение системы в соответствии с местными природно-климатическими условиями.
В день окончания работы XXVI съезда партии, делегатом которого был Мальцев, Терентий Семенович прямиком направился к ученым. Нет, не за рекомендациями, как землю пахать. Эту науку он сам преподаст кому угодно, ибо выстрадал ее своим сердцем. «Надо пошевелить философов», — решил старый земледел.
Ему хочется, чтобы философия встала рядом с крестьянином и помогала осмысливать и труд, и окружающую природу, и глубокую взаимосвязь крестьянского труда с природой. Его мечта — объединить философов, агрономов и экономистов, чтобы общими усилиями разобраться в главных проблемах современного земледелия, разработать такую систему, при которой природные ресурсы не истощались бы, а увеличивались.
— Наши знания о природе постоянно, год от года расширяются, — говорит Мальцев. — Не исключено, что мы живем в преддверии величайших открытий в области земледелия, поскольку извечная проблема «Человек и Земля» не только не утратила своей значимости, но становится все актуальнее. На современном этапе в ней обнаружились новые аспекты, которые требуют более тщательного изучения и, разумеется, объяснения.
А потому, считает и неустанно повторяет Мальцев, сегодня аграрная наука, как никогда, должна опираться на марксистско-ленинскую философию. Ведь хлеба с каждым годом надо все больше и больше, а пашни в расчете на душу населения становится все меньше и меньше. Еще полтора десятилетия назад на каждого из нас приходилось ее более гектара. А сейчас — уже менее. Конкретно — 0,84. Правда, это значительно выше, чем в большинстве других стран. Ну, а по расчетам специалистов, пятая часть — 0,17 гектара — способна прокормить человека всем необходимым. Но как добиться такой высокой отдачи от земли? Мальцев считает: путем проникновения в тайны природы на основе глубокого знания диалектики.
В одной из последних своих книг «Думы об урожае» Терентий Семенович пишет:
«Теоретически знаем и философские законы, и труды классиков марксизма-ленинизма, и документы партии и правительства, а проводить их на практике робеем — не хватает умелости, гибкости, наступательности, непримиримости к недостаткам, видения перспективы. Получается, будто разбирать и собирать оружие учимся, а пользоваться им, стрелять из него — нет. В армии, к примеру, такое невозможно. Марксистско-ленинскую теорию, это идеологическое наступательное оружие, сами основоположники марксизма-ленинизма называли ничем иным, как руководством к действию. И надо умело и настойчиво применять его и направлять на достижение целей».
Однажды Т. С. Мальцев был приглашен в Институт философии АН СССР, где состоялся разговор о необходимости глубокого философского осмысления извечной проблемы «Человек и Земля». Но с учетом новейшей практики социалистического хозяйствования. Беседуя с учеными, крестьянин-философ говорил о том, что в истории философии и земледельческой науки были разные теории, разные взгляды на почвенное плодородие. А ведь если смотреть диалектически, то в природе действует единый закон нарастания-убывания плодородия. Но какая сторона этого закона в данный момент действует более активно, это зависит от условий, в которые поставлено поле. Сегодня в ряду этих условий решающее — хозяйственная деятельность человека, приемы земледелия, которыми он пользуется. Они должны быть такими, чтобы максимально приближались к условиям, при которых природа создает почвы, накапливает в них гумус.