— Раз уж ты об этом заговорил, то расскажи мне, как человек получает Пулитцеровскую премию?

— Тебе дают тысячу долларов, и ты становишься ходячей легендой.

— Нет, мне интересно, как именно это происходит. Как человеку сообщают, что ему присудили премию?

Хауэлл откинулся на спинку стула и отпил глоток вина.

— Мне кажется, обычно люди узнают об этом заранее, — сказал он. — Мне, например, позвонил мой редактор из «Таймс» и попросил приехать в Нью-Йорк. А зачем — не объяснил. Но в тот же день, к вечеру, агентство «Ассошиэйтед Пресс» передало последние новости. Пять звонков — и телетайп заработал. «Совет попечителей университета Коламбия объявил сегодня имена лауреатов премии Пулитцера по журналистике». Они не стали держать меня в напряжении. «Пулитцеровская премия по американской журналистике присуждена Джону Хауэллу из „Нью-Йорк Таймс“». Вслед за мной назвали и остальных лауреатов. В кабинете главного редактора был устроен импровизированный банкет, а потом он взял несколько сотрудников в ресторан «21», и там был самый шикарный ужин в моей жизни.

— Здорово! — тихо сказала Скотти. — Вот бы и мне так…

— Не торопи события, детка. Кто знает, что его ждет впереди?

— А ты скучаешь по работе в «Таймс»? — спросила Скотти. — Тебе хотелось бы туда вернуться?

— Иногда, — признался Хауэлл. Господи, как же он на самом деле скучал по «Таймс»! — Но вряд ли я туда вернусь. Говорят, этой газете можно изменить только раз — так сказать, ради новой любви — дважды такой номер не проходит. Я, правда, ушел оттуда всего один раз, но не думаю, что им это понравилось.

На самом деле он постарался сгладить острые углы. Ведь в «Таймсе» ему предложили лучшую работу, какую только можно себе представить, а он ею пренебрег. Конечно, им не понравилось такое отношение!

— Послушай, — продолжала расспрашивать Скотти, — неужели спина у тебя действительно не болит?

— Клянусь!

— Значит, ты можешь спать с женщинами и… все такое прочее?

— Значит, так.

— Тогда не болтай языком, а докажи, что можешь! — воскликнула она, резко отодвигаясь от стола.

Когда она проходила мимо него, направляясь в спальню, Хауэлл схватил ее за запястье и повернул лицом к себе. Вытащив зубами майку, заправленную в джинсы, он лизнул Скотти в пупок.

Она тихонько охнула и сняла майку через голову, обнажив красивую грудь, которая всегда так возбуждала Хауэлла. Он принялся покусывать торчащие соски.

Скотти расстегнула джинсы, торопливо сняла их, отбросила в сторону и, к удивлению Хауэлла, улеглась в кресло, положив ноги на подлокотники. Он уткнулся лицом в волосатый бугорок и раскрыл ее языком. Скотти тихонько вскрикивала и так прижимала Хауэлла к себе, что он боялся задохнуться. Однако, остановиться не мог. Не прошло и минуты, как она громко закричала, выражая криками свой восторг.

Хауэлл взял ее на руки и понес к кровати. Затем разделся и медленно, не торопясь, овладел Скотти. Он положил ее ноги себе на плечи и проникал в нее все глубже и глубже, пока она не начала учащенно дышать и смеяться.

Общаясь с Леони, Хауэлл очень возбудился, и теперь это возбуждение нашло выход. Заставляя Скотти еще и еще раз трепетать от наслаждения, он думал о двух женщинах сразу. Наконец и для него настал сладостный миг. Хауэлл тоже закричал, и кровать так закачалась, что казалось, вот-вот сломается. Хауэлл перекатился на спину. Скотти лежала сверху, и капли пота, выступившие на их телах, сливались воедино.