Четыре эскадрильи, летящие на Париж, находятся теперь должно быть около Бове. Досадно было бы возвращать их, когда они уже почти у цели. Париж, как центр Франции, настолько важен, что ему нельзя дать очнуться. Его надо терроризовать третьей бомбардировкой.

1-я, 2-я и 3-я эскадрильи расположены в районах своего стратегического развертывания. Они составляют всего четверть английского воздушного флота. Они одни находятся в данный момент в распоряжении Бреклея. В этих трех эскадрильях уже поднята тревога. Они получают приказ:

- Немедленно стартовать, сбор над Андовером на высоте 4000 метров; о сборе донести. Ждать дальнейшего приказа.

Самое необходимое распоряжение сделано. Пока будут готовы три эскадрильи, пройдет полтора часа. Бреклей едет в автомобиле в штаб сухопутного командования, - важно ознакомиться лично с положением. Штаб напоминает развороченный муравейник. В зале, где стоят столы с картами, суетятся люди, не имеющие в сущности никакого отношения к операциям армии. Здесь даже дивизионный врач. Слышатся сбивчивые разговоры. Лондон обратился уже с запросом о положении. Отдел военной цензуры хочет знать, какие сообщения надо дать в печать. Командующего сухопутной армией фельдмаршала Редмонда вызывает по телефону военный министр.

Бреклей прошел прямо к карте, на которую беспрерывно наносились краской последние сообщения. Чорт возьми, довольно глубокое вторжение!

После каждого телефонного сообщения с фронта увеличивается число красных полос. Дурные вести накапливаются. Поток пробил плотину. Трудно сказать, когда он остановится.

К несчастью, у генерала Бреклея создается впечатление, словно при общей растерянности ни у кого нет сил принять решение о том, как бороться с нахлынувшими французами.

Тяжелые резные двери распахнулись и в зал вошел адмирал Миллс в сопровождении штаба из семи морских офицеров. Триумфальное шествие расфранченных моряков в синих мундирах с золотым шитьем и шнурами неприятно подействовало на скромно одетых офицеров сухопутной армии.

Вокруг группы вошедших образовалось пустое пространство. Несколько вежливых ледяных поклонов. Адмирал стоял посреди зала и ждал, когда с ним поздоровается фельдмаршал Редмонд. Последний, казалось, окаменел в глубокой нише окна и напряженно прислушивался к словам своего начальника штаба. Только глаза зло блестели под его седыми, косматыми бровями.

Шум разговора сразу притих, напряжение достигло апогея, каждый чувствовал, что сейчас разразится буря.

И буря действительно разразилась.

Редмонд подошел размеренным шагом к адмиралу. Его громкий голос нарушил тишину:

- Доброе утро, сердечно вас приветствую. Своим храбрым бегством в Ирландское море вы заварили нам хорошую кашу. Французы будут вам благодарны за то, что они так легко могли переправиться по морю!

Адмирал Миллс вскипел:

- Армия повидимому прекрасно выспалась в последнюю ночь!

Оба старика грозда двинулись друг на друга, напоминая боевых петухов.

Вмешался Бреклей, спокойно спросивший фельдмаршала, в котором часу начинается наступление армии. Фельдмаршал смущенно прекратил спор.

Начался военный совет. Бреклею с трудом; удалось удалить лишнюю публику.

По мнению фельдмаршала, атлантический флот должен во что бы то ни стало проникнуть в Ламанш до линии Портланд - Шербург. Ближайшая его задача: прервать линию связи между французскими портами и пунктами десанта на английской территории, ибо сухопутная армия может предпринять контрнаступление не раньше завтрашнего дня. Для перевозки войск и приведения их в боевую готовность на линии Бристоль - Соутгэмптон требуется 24 часа. В течение ближайших 24-х часов на территорию Англии из Франции не должен быть перевезен ни один человек, ни один пулемет, ни одна граната.

Обсуждаются подробности выполнения этой операции. Фельдмаршал Редмонд подробно излагает свои намерения по отношению к операциям сухопутной армии.