ГЛАВА 19

В понедельник утром Кади отвезла меня на первый урок английского.

— Учиться с тобой будут в основном взрослые. Они из стран, где не говорят на английском, — предупредила Кади, когда мы стояли на светофоре. — Все эти люди в Канаде недавно, некоторым крепко досталось. Войны терзают множество стран, и множество людей спасается от несчастий, уезжая в Канаду. Сама увидишь.

Наставница оказалась права. Моими одноклассниками стали молодые азиатки, бабушки с Ближнего Востока, мужчины с юга Африки. По-английски никто из них не говорил: наши курсы были для начинающих.

Первые два дня Кади сопровождала меня — сидела рядом за партой в глубине класса. В школу и обратно мы ездили по маршруту городских автобусов, и она показывала мне остановки.

На второй день после ужина наставница объявила:

— Завтра мне нужно на работу. — Как и Абу, Кади работала на канадское правительство, но в другой организации. Она сунула мне в карман автобусные билеты: — Дорогу в школу я тебе показала, езжай по ней, и все будет в порядке.

— Кади, а вдруг я потеряюсь? — спросила я, нервно сглотнув.

— Значит, потеряешься, — бесстрастно отозвалась она.

Торонто — город большой, живет пять миллионов человек, почти столько же, сколько во всем Сьерра-Леоне. Я представила, как сяду не на тот автобус, попаду в другой конец города, не зная ничьих телефонов, заблужусь и буду дрожать от холода.

На одном листочке Кади написала номер автобуса, на котором мне надо было ехать в школу, и улицу, где следовало сойти. На другом листочке — то же самое касательно обратного пути.

— Когда сядешь на автобус, покажи листок водителю, — велела она. — Он проверит, на тот ли автобус ты села, и подскажет, когда выходить.

В день первой самостоятельной поездки в школу я очень волновалась. На мне были узкие джинсы Хаджи, розовая толстовка, поверх нее бордовый пуховик, на голове безразмерная шерстяная шапка. Объемным шарфом я замотала шею и лицо; на виду остались только глаза. В Лондоне мне много раз случалось ездить на двухэтажных автобусах, но всегда с Ябом. Теперь я была одна.

Я неподвижно сидела на остановке — три автобуса притормозили, но проехали мимо, прежде чем я набралась смелости наконец шагнуть вперед, показывая водителю, что хочу сесть. Дрожащими руками я протянула листок с указаниями Кади. «Хорошо», — буркнул водитель и показал на место прямо за собой.

От страха, что мы едем не туда, я не решалась выглянуть в окно. Через какое-то время водитель жестом велел мне выходить. Поднявшись, я вздохнула с облегчением: передо мной была школа.

Учительница лишь улыбнулась, когда я робко вошла в класс, опоздав на полчаса, и показала на переднюю парту: садись, мол.

С самого первого дня я слушала учительницу внимательнее, чем кого-либо в жизни. Уроки заканчивались, а я еще долго прокручивала в уме английские слова. На переменах я разворачивалась к сидящим сзади и отрабатывала произношение. Поначалу мы общались в основном жестами, потом начали произносить отдельные английские слова, а через несколько месяцев составляли предложения.