На последнем слове Шнырялу передернуло — слово связало ей язык, точно горсть черемухи. Теодор нахмурился, перед глазами вновь возник Кобзарь.

«Я рискую ради тебя, так как хотел бы назвать тебя своим…»

«Вы тоже мой друг».

Он принял решение.

— Тогда я иду сам.

— Тео, через час уже Полночь…

— Знаю.

«Я успею. Посмотрю, что там, и вернусь. Если не сделаю это сейчас — наверняка пожалею. Они ведь не слышали того, что слышал я. Кобзарь не мог ошибиться. Он был прав. Всегда».

— Ждите меня возле часовни.

Тео шел по кладбищу. Тут и там слышались шепотки:

— Снова звезда!

— Вы тоже видели?

Около часовни группа нежителей громко обсуждала недавнее чудо: на закате небо прочертила падающая звезда, а затем упала на западную окраину кладбища.

— Что-то происходит! — покачала головой Илиуцэ. — Но что?

Кладбищенские сплетники, заметив юношу, замахали ему руками, но Теодор проскочил мимо.

«Где же он? Сказал, его могила где-то тут…» Вдруг Теодор увидел ряд корявых слив — деревья скорчились, обугленные, будто в них ударила молния. Трава у корней почернела. Тео нагнулся к обгоревшему цветку, но от прикосновения бутон рассыпался в прах.

— Теодор Ливиану!

Перед носом Тео вырос кладбищенский скрипач: одежда прожжена, щеки испачканы в золе. От Ионела несло палеными волосами. Он поднял скрипку, корпус которой пересекла огромная трещина.

— Это уже ни в какие ворота! Звезда! Снова! Прямо с зенита — бац! — и снова на мою могилу! Вон до сих пор черная полоса на небе… Еле успел отскочить! А теперь, юноша, если вы что-то знаете — жду объяснений!

Старик упер руки в бока. Теодор заглянул за спину Ионела и посреди круга обожженной земли увидел разрушенную могилу. Надгробная плита была черная, будто прямо на месте упокоения какой-то вандал развел костер. Камень, весь в трещинах и подтеках, раскололся надвое. Теодор заглянул в раскол, ожидая увидеть там гроб или — не дай боже! — скелет, но в проеме царили лишь холод и тьма. Тео передернулся.