Поляна представляла собой место побоища: взрытая земля, колдобины и вырванные клочья травы. Следы босых ног, сапог и копыт. Брызги крови…

Змеевик оперся на меч и поднялся на ноги. Какое-то время он стоял, судорожно сжимая пальцами рубашку на груди. Затем провел ладонью по лицу, вытирая мокрые глаза.

— Я найду его, Тео… Человеком или змеем, найду. И убью. А потом снова найду и снова убью. И так столько раз, покуда твоя и моя боль не утихнут. Темногор был мне ближе, чем вся сотня моих братьев. Ближе, чем родной отец. Когда я был маленьким, у меня не было друзей. Мать бросила меня, убежав из царства отца, ей не было дела до того, что будет со мной. А я остался. У змей. Один… Темногор единственный меня любил. Не отец, не братья, — грустно скривился Вик. — Никому я не был нужен. Только ему. Он чувствовал все, что я хотел сказать. Как человек, понимаешь?

Вик покачал головой.

— И он единственный, кто был со мной рядом всегда — в радости, в беде. Он столько раз спасал меня! Ты бы знал, сколько! Теперь никогда не расплачусь. Я должен похоронить его. Как человека. Со всеми почестями. Потому что, Тео… Некоторые животные — они лучше, чем люди. Понимаешь? Лучше.

Змеевик замолчал.

— Нам не донести тела до деревни, — тихо проговорил Тео. — Нужно что-то придумать.

Змеевик поглядел поверх верхушек деревьев, на восток. Еще темно.

— Я скоро. Подожди.

Вложив меч в ножны, Вик побрел вниз по тропинке и скоро скрылся из виду. Тео посидел немного возле Темногора, а потом спустился на поляну, где лежала Мария. Как он прожил эту ночь, Теодор не знал. Все было как в тумане. Он сидел рядом с мамой. Ждал возвращения Змеевика, по привычке дышал, хотя иногда все же забывал, и тогда боль пронзала легкие, а следом все тело.

Невыносимо.

Тео прошел сотни километров, чтобы найти маму. Отправился в мир самой Смерти. Йонва не солгал! Она действительно была здесь. Но лжец оказался лжецом и утаил от Теодора то, что его поджидает засада.

Кто этот монстр, охранявший маму?

Одно из чудовищ Йонвы?

Тень…

Тео содрогнулся.

Эта тень — совсем как у него.

Значит, он мог бы стать… таким.

Тошнота подкатила к горлу. Тео взял мать за руку. Холодная. Открытые, остекленевшие глаза смотрели в небо, и Теодор прикрыл ей веки. Похоже, будто спит. Пусть спит…

Она отмучилась.