Мог бы…

Или нет?

Ведь он до конца был убежден, что живые мертвецы — ошибка. Быть может, он решил, что должен пойти дальше. Познать Истину, как говорит Кобзарь.

Но все-таки я по-прежнему хожу на могилу отца. И терпеливо слушаю тишину.

Змеевик остался без напарника. У него сейчас забот больше всех — змеиное царство, тайны гор, Шныряла (главная заноза). Но я порой тешу себя мыслью, что однажды предложу себя в качестве его Названого. Как ведь Гелу сказал: «Присмотрись, может, кто возьмет в ученики». А мы-то с Виком давно друзья…

Кобзарь сказал, теперь в Трансильвании нелюдимцев не будет лет сто — после моей песни все до единой твари сгинули. Но в других-то странах остались. Венгры и молдаване вернулись в свои земли, чтобы по-прежнему защищать людей от теней. И возможно, если им понадобится помощь, я смог бы присоединиться к Вику и остальным Охотникам. А что? Крест-то уже есть.

Прежде я думал, что не вижу будущего. Кем я стану? Чему посвящу жизнь? Теперь у меня появилась цель.

В общем, добрался я до Извора без приключений. Пешком, по любимым горам-долам: ныряешь в холодную рассветную тишину, ступаешь по мягким иголкам, а над головой птицы поют. Все это до боли знакомо. Когда я вернулся на поляну перед курганами, где чернели обломки дома, остановился. Из земли торчали куски обгорелых стен, пол моего родного дома потихоньку начал зарастать травой. Ветер нанес семян, и вокруг вымахали полчища бурьяна.

Какое-то время я стоял, слушал тишину и шепот ветра над холмами-могильниками за лесом. Мне стоило огромных трудов тронуться с места, оставить все позади.

Я дал себе обещание жить заново.

Потом вышел на тропу, ведущую вниз, — дорожка петляла среди курганов и уводила в Извор. Там, за густыми елями, вставало рассветное солнце. Вдруг я услышал писк. Через тропу что-то метнулось. Я застыл и пригляделся. У кромки травы сидел, нахохлившись, серый пушистый комок. От моих шагов птенец вжал шею в плечи и угрожающе раскрыл клюв.

Сердце екнуло, нахлынули воспоминания.

Точно так же, много лет назад, я нашел на тропке своего друга Севера. Мне на миг показалось… Но нет.

Это был другой птенец.

Меньше, чем Север, быть может, сычонок? Крохотный взъерошенный комок, выпавший из гнезда. Я обшарил ближайшие деревья, но так и не нашел дупла.

— Так-с, приятель, — покачал я головой. — Похоже, придется тебе отправиться со мной, если не хочешь попасть в зубы лисе.

Я протянул руку, но птенец злобно щелкнул клювом, чуть не отхватив мне палец.

— Вот, значит, какая твоя благодарность за помощь?

Обернув ладонь тканью, я поднял крохотное тельце и поднес к лицу. Птенец вытянул шею и попытался клюнуть меня в нос.

— Давай, давай, — пробурчал я. — Но знаешь, после майастры птенцы вроде тебя кажутся мне просто милыми комочками перьев. Я назову тебя…