На палубу упала тьма, до врага осталось меньше километра, он шёл забирая севернее, видимо на фоне пожара на "Аскольде" и зажженных прожекторов уже на четырёх кораблях эскадры нас он из виду потерял или надеялся незаметно проскочить… В общем, все три баковые отстрелялись, второй выстрел даже подправлять не пришлось, удачно снаряд сам пошёл, и похоже опять попали в торпеду, потому, что на палубе японца вспух огненный шар, и скоро в отсветах гаснущего огня было видно, что обломки исчезают в воде, которая и заливает огонь.

— Всё! Это был десятый! Включить прожектора! — Шлюпка уже вертелась там, где нашла первого на воде, скоро пошла к борту, оказалось, что подняли одного мёртвого, а одного живого сразу утащили в лазарет. Волков доложил, что от удара погнуло трубу с цепью привода руля, управлять можно из кормового рулевого отсека или из баллерной, перо руля свободно и слушается. Пётр Карлович доложил, что снаряд попал в основание левого ютового орудия, выбил его из креплений и оно улетело за борт, точно трое погибших, четверо раненых, у одного плюс переохлаждение. Зацепило кормовой мостик, где пострадал Артеньев, похоже перелом рёбер. Не могут найти палубного матроса Лошкарёва, нельзя исключить, что его снесло орудием. Осколками японских снарядов никто не ранен, хотя попадания в борт и надстройки имеются. Имеют повреждения потолок нашего салона и спальни, вентиляционные трубы кормового котельного отделения. Машины с постаментов не сместились, повреждено левое крыло кормового мостика, шлюпбалки спасательного вельбота и левого парового катера, снесено леерное ограждение, палубный настил и другие мелочи, очагов пожара нет.

Из-за задымления кормовой кочегарки и ручного управления, да и куда нам было особенно спешить, мы развернулись и неспешно пошли в порт. Николая трясло! Хотелось просто набить морду Зацаренному. И правильно его сигнальщик матом крыл! Хотя, надо будет неудовольствие высказать, уточнить, кто это там развлекался, надо к раненым сходить, как там Артеньев? Перемазавшийся от лазанья в трюме Волков уже на мостике и принял управление. Местами слышался нервный смех, экипаж отходил от первого боя, хотя, если считать стычку с пиратами, то уже второго. А семь миноносцев из десяти, не такой уж плохой счёт, а "Цесаревичу" видимо судьба, хотя "Аскольда" на "Палладу" с "Ретвизаном" разменяли. Надо ещё разобраться с их повреждениями, в прошлый раз все затопились на мелководье, с которого их потом долго и тяжело снимали.

У Артеньева клокотало в груди и отхаркивалась алая кровь, пришлось его срочно лечить. Пока Георгий Самуилович докладывал, я подлечила ещё троих раненых, у одного со сломанной рукой только активировала регенерацию кости в лубке удачно легли, надо сказать, чтобы не трогали, дня через три уже начнут срастаться. Кстати, у Сергея Николаевича действительно три ребра сломаны, острый конец одного внутрь грудной клетки торчит, и повредил лёгкое, повязку снимать не стала, загладила острые концы, закрыла раны лёгкого вычистила гемо- и пневмоторакс****.

Из лазарета спешно в нашу каюту. Всё засыпано стёклами от потолочного светильника и лопнувшего прямо в держателях графина, слетело всё, что было на полке, перекосило броняшку в разбитом иллюминаторе отчего занавеску пузырит и треплет прорывающийся в щель ветер. Клёпа на полу с распластанными крыльями, Дуся оглядывается на нас и пытается вылизывать ей голову, крови не видно, повреждений обнаружить не смогла, похоже просто сильное сотрясение мозга и шок. Господи, я ведь сразу почувствовала, что ей плохо, но видимо встряхнуло нас изрядно и кажется, о переборку приложило, что вылетело всё из головы. Но к счастью Клёпа жива, просто сознание словно выключилось, потянулась, чуть шевельнула искорки жизни, должна очнуться. Николай сгрёб её в охапку и качает словно младенца, надо дунуть ей в нос, дунули, никакого результата, у ног сидит Дуся и всей собачьей натурой тянется помочь, только вот чем тут помочь? Её саму отсюда выгнать надо, ведь лапы о стёкла изрежет! Полное ощущение, что Клёпа просто спит, но не разбудить. И времени с ней возиться катастрофически нет. Делать нечего, завернули её в одеяло вместе с подушкой, и с нею на руках идём на палубу. В чистеньком коридоре офицерских кают какие-то лужи, битое стекло…

На юте вмятина палубы и дыра на месте левой пушки, толпится народ, в середине накрытые холстиной тела, от крайнего в шпигаты натекает ручеёк, этого выловили из воды. Нужно поднять холстину, посмотреть самим, это тоже из обязанностей командира, хоть здесь распоряжается Отец Пафнутий. Так мерзко себя давно не чувствовала! У одного никаких видимых повреждений, у второго похоже снесло часть головы, всё залеплено кровью, у третьего вывернута под невозможным углом шея и нога. Если бы я не отвлеклась и контролировала заднюю полусферу, то смогла бы обнаружить этот снаряд и отвести его, так, что эти убитые на моей совести, такая добротная оплеуха, ишь магиня, а против человеческой глупости даже Боги бессильны. Но должна была учесть и такую дурацкую вероятность, ведь послала сигналить Артеньева, так чего ж расслабилась? Матросы гудят про "Победу", и это тоже надо прояснить:

— Так! А кто видел, что стреляли с "Победы"?! И где тут снаряд?

— Дык вот туточки, Ваш Вскбродь! — матросы расступаются, в отверстии шлюпбалки, словно специально для него сделанном вколочен снаряд главного калибра.

— Пётр Карлович! А как вы его вытаскивать думаете, не взорвётся? — из-за спин появляется фон Кнюпфер:

— Не должно, он видимо краем ударился, и у него взрыватель от деформации выбило, так, что можно хоть кувалдой выбивать, а если бы рванул, может всю корму бы нам разворотило…

— Хорошо! Возьмите это на контроль! Кто видел, что стреляли с "Победы"? — выступает какой-то помятый Феофан.

— Ваш Вскбродь! Я со старшим помощником был, сначала два выстрела, потом ещё раз пять стрельнули, рядом три раза попали и один сюда. — Вижу руки протягивает к Клёпе, передаю ему.

— Феофан! Возьми Клёпу, пристройтесь где-нибудь и Дусю уводи, Похоже её контузило сильно, пусть отлежится, у меня в каюте везде стёкла и дует, подумай!

— Сделаю! Ваш Вскбродь!

— Отец Пафнутий! Вы что скажете?

— Да, что тут скажешь? Сейчас обмоем, ночь отпевать буду, на берегу нужно гробы заказывать, в Артуре и похороним…

— А с "Победой" что думаете?! — У Николая уже возникла мысль, и она мне понравилась, но нужно было сейчас сбить волну негодования команды и, судя по последовавшей перед ответом паузе, батюшка это понял.

— А что с дураками сделаешь? Бог накажет!

— Согласен! Сейчас встанем к причалу, там места много. Утром на причале построение и прощание с погибшими. Берите, кого надо в помощь. Георгий Самуилович напишет заключение, тоже подпишете, мне к рапОрту надо приложить. Господ офицеров прибыть в кают-компанию, я пока в ней обоснуюсь, пока мою каюту в порядок не приведут. Всё больше вас не отвлекаю!

В кают-компании начали ставить задачи. Очень не хватало Сергея Николаевича, многие вопросы так удобно свалить на него, но он сейчас спит в лазарете, ему это важнее, а нам ещё рапОрты писать нужно. Приказали всем выдать по чарке, и утром ещё одну. Петру Карловичу поручили аккуратно вытащить снаряд и ни в коем случае не выкидывать, а положить в какой-нибудь ящик, чтобы переносить было удобно, и не взорвался чего доброго. Новицкому в первую очередь оценить все повреждения, и прикинуть, что и как делать, утром мы должны вернуться в строй. Боцману навести порядок, и как придём в порт подогнать в борту один из наших паровых катеров. Кстати, забыла упомянуть, что у нас на борту осталось только две шлюпки, а оба вельбота, паровые катера и офицерский катер мы оставили на берегу. Сейчас бы мы точно остались без спасательного вельбота, там как раз пушка пролетела, да и левый катер, скорее всего, зацепило бы. А так, даже левая шлюпка не пострадала, хотя сначала был доклад, что повредило и её. Надо будет подумать и наверно возьмём на место левой шлюпки паровой катер, тем более, что надо вес потерянного орудия компенсировать. Перед тем, как распустить офицеров, поблагодарили, поздравили с победой и подняли за это по рюмочке коньяка.