— Как зачем? Что бы воины копейный бой постигали и с шибки не боялись.

— Какой с шибки — возмутился Радомир — ты что несешь, ты бы вон хоть с моим отцом поговорил, он два десятка лет в дружине у германцев служил. Ты знаешь что такое пять сотен конных германцев? — не унимался Радомир — они бою сарматскому обучены, да они нас копытами в землю втопчут и даже не заметят, а ты шесть десятков воинов на коней посадил и в поле выйти собрался.

— В моих болотах пяти сотням воинов делать не чего, и я в поле не пойду, а если сюда придут вороги, то и шесть десятков конных воинов это большая силища.

— Да нет у тебя воинов, это не воины, вон даже у Твердислава почти три сотни конных воинов, так там мужи по десятку битв уже прошли и ты противу них думаешь выстоять.

— Тут ты брат не прав, ведь ты не знаешь, что я придумал. Вот скажи мне брат какой размер копья у германцев?

— Две сажени — отмахнулся Радомир — что тут гадать, у всех одинаковые.

— Воот, брат — наставительно пояснил я — две обычные маховые сажени, а мы теперь делаем длинные пики на две косые сажени.

— Что ты несешь Чеслав? — зло буркнул Радомир — ты вот в сечах конных не бывал, а я бывал и я тебе скажу, что такое длинное копье всадник рукой не удержит.

— А я тебе покажу брат, ты не переживай, мы новые пики для всадников придумали, у них на конце древка противовес большой, что бы наконечник к земле не тянуло, а еще вот большое утолщение на конце древка берется под руку и мы получаем мощный колющий удар по противнику — я показал рукой на новую кавалерийскую пику — раньше когда мы использовали копья в две маховые сажени, то у нас вылет наконечника копья веред головы лошади был всего аршин, а теперь у нас вылет почти косая сажень, и получиться, что мое копье раньше коснется противника чем он до меня доскачет.

— Ты не прав брат, ты все какие то чудеса измышляешь — махнул рукой Радомир — германцы копье двумя руками в бою держат и могут им управлять как угодно, а ты на скаку одной рукой направлять свою палку не сможешь, вот и получишь удар в грудь хоть и маленьким, но острым наконечником.

— Я брат тренировки каждый день провожу, а сам так и два раза в день выезжаю. Чтоб с новым копьем попрактиковаться, но это еще не все, у нас новые доспехи для конных сделали, правда мало всего четыре десятка, но скоро я всех одену, теперь юбка бронная достает аж до колен, и зарубить всадника очень трудно.

Радомир махнул рукой — тебя не переспоришь, вот всю мою дружину скрутили пять десятков витязей в блестящих доспехах, как курят, а вожди против твоего одного воина могут десятерых выставить.

— Нешто ты думаешь, что они разрешения будут спрашивать, чтобы в твои земли прийти. Да они и так сюда придут, а потом и тебя с земли сгонят. А еще ты подумай о том, что германцы побили сарматов, а ты тех сарматов видел, так я тебе скажу, что у них тигеляи были до самых пят.

— А что такое тигеляй? — не понял я.

— Тигеляй это такой большой халат с нашитыми пластинами из конских копыт, вот как наша бронь, только пластины медные, но они стрелу хорошо держат, а еще сарматы коней в такие попоны одевали, но их все равно германцы побили, а ты говоришь — махнул рукой Радомир.

Да вот тут я с историей явно, что то напутал, получается что полный латный доспех уже давно придуман и испытан. И есть люди кто научился бороться с такими доспешными всадниками, но почему тогда тех же готов побили обычные кочевники Хунну, вообще без доспешные. А может тут весь прикол в новом степном луке, или такой лук и раньше был. Ничего не знаю про историю оружия, но я же видел, что все конные, кто ко мне приходил сёдел не имели, а это и есть мой козырь, если скажем на полном скаку два доспешных всадника рубанут друг дружку копьями то победит тот у кого седло правильное, кавалерийское для рыцарского боя, то есть глубокое с поддержкой спины, вот у меня такие есть.

Я стоял и смотрел на учебные бои своих всадников, а в голове крутилась сказка Пушкина: «И тридцать витязей прекрасных, чредой из вод выходят ясных и с ними дядька их морской» — задумчиво продекламировал я Пушкина.

— Что? — переспросил Радомир.

— Да так, ничего — махнул я рукой — Пушкин ошибся, он сказал тридцать витязей, а там на Руяне триста.

— У тебя, что соглядатай на Руяне есть? — уточнил Радомир — так его повесить надо на березе и с арбалета твоего подстрелить, что б не врал.