Дух знал обо всем, но Нобуру не прислушался к нему. А сейчас было уже слишком поздно. Поздно для всех.

     — Такахара, — прорычал он, уязвленный настолько, что не мог говорить вежливо.

     — Да, господин генерал?

     — Все еще ничего?

     Такахара был жестоким человеком. И, как у всех жестоких людей, в состоянии замешательства в присутствии старших по званию на его лице появлялось выражение, какое бывает у испуганного мальчишки.

     — Мы все еще не можем обнаружить противника. Мы стараемся… делаем все возможное.

     — Недостаточно. Найдите их, Такахара, чего бы это ни стоило.

     Настало время быть жестоким. У него еще была надежда, что он сможет предотвратить те ужасные события, которые, он чувствовал, должны произойти.

     — Слушаюсь, господин генерал. — Такахара выглядел испуганным.

     — Я хочу поговорить с командиром, ответственным за бомбардировку района Омска.

     Такахара вздрогнул.

     — Мы временно потеряли связь с командиром боевой задачей три-четыре-один.

     — Когда? Вы хотите сказать, что они были сбиты? Почему мне не доложили?

     — У нас нет свидетельств того, что боевое подразделение… исчезло. У нас просто нет с ними связи вот уже некоторое время. Помехи в электромагнитном спектре достигли невиданного уровня…

     Нобуру отвернулся. Он был так зол, что не мог даже смотреть в сторону Такахары. Это была даже не злость, а ярость.

     Омск… Почему он не доверился своей интуиции? Он ведь знал, что что-то там не так с той самой минуты, когда Акиро показал ему отклонение в показаниях теплового излучения в заброшенных складах. Почему он не нанес удар сразу?

     Никто не подозревал, что русские обладали силами для нанесения ответного удара. Японская разведка ничего не обнаружила. Но почему русские так долго ждали, прежде чем использовать эти новые средства поражения? Почему они не использовали это сверхмощное оружие — каким бы оно ни было — сразу?

     Сейчас было уже слишком поздно. Сейчас русские только навлекли на себя месть, и это единственное, что запомнят историки будущего об этой войне. Единственное, с чем его имя будут связывать в учебниках по истории.

     Для русских было бы лучше, если бы японская разведка обнаружила проводимые ими приготовления. Усилия русских скрыть их увенчались успехом, но этот успех будет их крахом.

     Воин из сновидения знал об этом с самого начала. И теперь он смеялся над тем, что происходит.