Так что следующего утра лейтенант Чалый ждал с нетерпением. Даже проснулся пораньше. Тогда, когда разбудили на завтрак дежурное звено. Оно сегодня впервые должно было быть от их полка. Вчера весь день дежурили «осы», как именовали «Яки». Но у них вообще за вчерашний день был всего один вылет, и тот звеном. Похоже, с прибытием их полка командование решило дать им чуток вздохнуть. А после завтрака «соседи» вообще должны были начать собираться, потому что вчера вечером им поступило распоряжение готовиться к передислокации. Семь самолётов на полк – курам на смех. Да и те уже изношены донельзя. От самой границы ведь воюют. И как?! По рассказам выходило, что во время боёв в среднем по три-четыре вылета в день делали. А в самые напряжённые дни так и по пять-шесть умудрялись. Жуть! До войны, как рассказывали старожилы ещё в его первой эскадрилье, три вылета в день делалось только на специальных учениях по «интенсивности». Так к ним назначенные на это дело части по три месяца готовились, техников гоняли, механиков, заправочную аппаратуру до блеска доводили. Да и что это за вылеты были? Взлёт, пролёт по коробочке (пусть и не вокруг аэродрома, а побольше) и посадка. А тут полноценные боевые. Каждый минимум часа по полтора, а то и по два. Да плюс время на заправку и обслуживание. И как успевали только? И как пилоты выдержали?

С первым вылетом Виталий снова пролетал. Нет, ремонт его самолёта ко вчерашнему вечеру был полностью закончен, но вот провести пристрелку бортового вооружения до темноты так и не успели. Так что после завтрака лейтенант Чалый вместе с техниками проводил взглядом исчезающие в синеве неба самолёты полка и побрёл на стоянку, где техники дружно взгромоздили на ко́злы хвост его самолёта.

– Точку сведения на какой дистанции делать будем? – поинтересовался у него оружейник. Виталий задумался. Штатно точку сведения (то есть воображаемую точку, в которой сходились траектории всего бортового вооружения, вне зависимости, где оно размещено – на оси винта, по бокам от мотора или на крыльях), устанавливали на сто метров, но большинство уже повоевавших пилотов сдвигало её ещё ближе – метров на пятьдесят. На своём опыте убедившись, что открывать огонь с более далёкой дистанции практически бесполезно. Но ведь он не все! На «сушке» он стрелял и попадал и с пятисот и, даже с семисот метров. Да – там другие прицелы и другое оружие. Если стоящие на «Су-3ПВ» четырнадцати с половиной миллиметровые пулемёты имели начальную скорость пули в тысячу метров в секунду и вследствие этого очень хорошую настильность траектории, то те же двадцатитрёхмиллиметровые пушки, являющиеся основным вооружением «ЛаГГов», – всего семьсот. У крыльевых крупнокалиберных двенадцати– и семи-миллиметровых пулемётов начальная скорость, конечно, повыше, но у них пуля почти в полтора раза легче, чем у четырнадцати с половиной миллиметровых.

– Давай на-а… сто пятьдесят.

– А попадёшь, снайпер? – ухмыльнулся оружейник. Чалый насупился, но затем махнул рукой. А что – всё правильно. Вон сколько разговоров вокруг него в полку ходило, как же – самый большой боевой счёт, а по факту что получилось? Первый же вылет в составе полка, причём даже не боевой, а просто перелёт – и он на земле, а полк воюет. И как к нему ещё люди относиться должны?

С пристрелкой провозились около часа, измочалив четыре пристрелочные мишени. Старые хозяева аэродрома – истребительный полк на «Яках», к тому моменту уже успели собраться и улететь. А чуть погодя вслед за стартовавшими самолётами на восток неторопливо потянулись и грузовики с имуществом и прицепленными к ним «ЗПУ-4». Договориться, чтобы хотя бы часть зенитных пулемётов задержалась на аэродроме, командиру их полка так и не удалось. Да и немудрено. Всем было понятно, что с оставшимися расчётами, скорее всего, придётся попрощаться навсегда. А когда там им придёт замена – никому не известно. Потери-то в воюющих частях были огромными не только в самолётах. Да плюс к этому ещё и сколько новых полков формируется. Все лётные школы и училища уже сделали ускоренные выпуски и спешно переходили на подготовку пилотов по сокращённой военной программе…

– Ракета!

Услышав этот крик со стороны КПП, лейтенант, устроившийся в теньке под крылом в ожидании возвращения полка на аэродром, полностью готовый к вылету и даже уже надевший парашют, взвился на ноги, попутно приложившись лбом об элерон, и уставился в небеса, лихорадочно крутя головой… А от места стоянки дежурного звена уже раздался рёв запускаемых моторов. Сидевшие неподалёку техники также вскочили и завертели головами.

– Да где немцы-то? – нервно вскрикнул кто-то. – Не видно что-то?

– И где ты их увидеть-то захотел? – огрызнулся Пилипенко. – Явно же с постов ВНОС передали. Или вообще какой РУС где-то поблизости на холмике притаился. А он самолёты аж за сто километров засечь может.

– Да иди ты…

– Точно говорю! И даже больше. Так что немчуре ещё до нас лететь и лететь…

Но противник неожиданно появился довольно быстро. Уже через пять минут высоко в небе километрах в пяти-шести от аэродрома завертелась карусель воздушной схватки. Разглядеть, где какие самолёты, на такой дальности было невозможно, но народ всё равно жадно смотрел на кувыркавшиеся вдалеке точки. Так что резкий вопрос, раздавшийся за спиной лейтенанта, оказался для него полностью неожиданным.

– Самолёт к вылету готов?!

Чалый вздрогнул и развернулся. Перед ним, тяжело дыша, стоял капитан Калиничев.

– Так точ…

– Снимай парашют!

Виталий удивлённо воззрился на помощника командира полка.

– Товарищ капи…

– Блин, да снимай быстрее. Дежурное звено сцепилось с «мессерами», а нам передали, что на нас «лаптёжники» прут. Те «мессеры», судя по всему, группой «расчистки» были…