Глава 3

– Таким образом, на одиннадцать часов утра сегодня, одиннадцатого августа, линия фронта фактически вернулась к положению, которое она занимала на шесть часов утра двадцать седьмого июля. Так что можно констатировать, что все последствия прорыва Гота полностью купированы, – начальник Генерального штаба генерал-лейтенант Триандафилов замолчал. Сталин, слушавший его, неторопливо прохаживаясь у карты, остановился и окинул её взглядом. После чего вздохнул и произнёс:

– Значит, упустили-таки Гота… – о том, чтобы поймать Гота в ловушку, он мечтал целых четыре года. С того момента, как узнал о его прорыве во время путешествия с Александром в будущее. Причём не просто мечтал, а готовился. Обдумывал планы, предлагал, советовался, копил ресурсы, убирал со своих постов людей, которые в тот раз зарекомендовали себя не очень, и расставлял на их места тех, кто должен был справиться… И вот, на тебе, такой облом. Готу, которого вроде как поймали в надёжную и заранее подготовленную ловушку, удалось-таки вырваться и уйти.

Эта война вообще развивалась совершенно не так, как об этом мечталось, когда он размышлял и планировал там, в будущем, или уже тут, по возвращении. Там ему казалось, что стоит устранить парочку-тройку вполне, с позиции послезнания, очевидных ошибок, чуть-чуть по-иному расположить силы и ресурсы, где-то что-то добавив за счёт того, что где-то на вроде как второстепенном направлении что-то будет незначительно убавлено, – и всё пойдёт куда как лучше, чем было в реальности. Но не тут-то было. Как выяснилось, стоило устранить одни ошибки и недостатки, как тут же появлялись другие. Причём иногда практически полностью повторяющие уже устранённые. Просто на этот раз их совершили совершенно другие люди, в изученной им истории вроде как никакими «косяками» не отметившиеся, но зато очень часто находящиеся на той же позиции в управленческой вертикали, что и прежние. Ну, почти. Скажем, ошибку командира дивизии на этот раз мог совершить не такой же командир дивизии, а командир бригады, или тоже комдив, но действовавшей на полсотни километров в стороне… А основной проблемой оказалось то, что немцы, про которых почти все историки и мемуаристы дружно писали, что они весьма слабы в импровизации и что едва только развитие операции начинает отклоняться от заранее спланированного – как они немедленно теряются и начинают тормозить, оказались совершенно не такими. Наоборот, выяснилось, что они отлично импровизируют. И что все «домашние заготовки», которые были разработаны и подготовлены именно к лету сорок первого, дают результат один, максимум два раза. После чего немецкие командиры тут же находят меры противодействия, и буквально через пару суток их войска снова начинают двигаться вперёд…

– Другого выхода не было, товарищ Сталин, – твёрдо произнёс Триандафилов. – Оперативные резервы фронта на момент прорыва были достаточно ограниченны – всего две стрелковые дивизии и три бригады лёгких противотанковых САУ. Вследствие чего командование фронта приняло решение использовать их все для остановки прорыва и удержания его флангов. И Генеральный штаб поддержал это решение. Сами знаете, как немцы способны импровизировать… Не дай бог Гот прорвался бы – весь фронт рухнул! Поэтому все они были брошены против танков Гота. Так что надёжно замкнуть кольцо, увы, было просто нечем, – Владимир Кириакович сделал паузу и, мгновение поколебавшись, продолжил: – Однако я не оценивал бы произошедшее как неудачу. В конце концов, немцы отступили. Кстати, впервые с начала войны. Остановка наступления и переход к обороне уже случались, а вот отступлений пока не было. Потом Гот ушёл, бросив очень много техники, причём не только неисправной, и практически всю артиллерию. Так что наступательный потенциал третьей танковой группы к настоящему моменту можно считать полностью исчерпанным. То есть нам удалось полностью уничтожить один из ударных кулаков группы армий Центр.

Сталин нахмурился и зло бросил:

– Не уничтожить! – после чего снова прошёлся вдоль карты и, остановившись у её центра, окинул взглядом нанесённую обстановку.

– И какие у Гота потери?

– Подсчёты ещё продолжаются, но, по докладам, он вынужден был бросить на местах боестолкновений не менее ста шестидесяти только одних танков. И потеря сто сорока восьми уже подтверждена трофейщиками. Причём часть из них находится во вполне исправном состоянии. У немцев просто кончилось горючее, и они вынуждены были бросить часть исправных машин, чтобы спастись на остальных.

– А какие именно машины потеряли немцы? Данные есть?

Триандафилов повернулся к столу, из-за которого тут же поднялась плотная фигура инспектора бронетанковых войск генерала Павлова.

– Так точно, товарищ Сталин. По докладам трофейщиков, сорок пять процентов потерянных немцами машин – это Panzerkampfwagen II, около двадцати пяти – бывшие чешские LT vz.38. Остальное – «тройки», «четвёрки» и несколько «штугов». Похоже, наиболее ценные и современные машины они пытались вывезти любой ценой… Кроме того, помимо танков, трофейными командами собрано ещё около двух сотен лёгкой бронетехники – в основном полугусенички немецкого и частью французского производства, фирмы «Lorraine», часть из которых так же полностью исправна. А среди других трофеев в значительном количестве имеются артиллерийские орудия и-и-и… гужевой транспорт. По поводу последнего могу сказать, что только за его счёт получится полностью доукомплектовать после потерь первую конно-механизированную группу Доватора.

Сталин кивнул. В изученной им истории конно-механизированные группы начали создаваться гораздо позже. Но поскольку у них тут, несмотря на все проблемы, ошибки, неудачи и трудности, потери первого месяца войны удалось-таки ещё немного снизить, да и темпы наступления немцев уже начали отставать от тех, что были в изученной им во время путешествия в будущее предыдущей реальности (пока немного, на день-два, но…), почему бы не начать воплощать хорошую идею несколько пораньше. Тем более что в прошлой реальности их так же планировалось начать формировать где-то в это же время. Однако в предыдущей реальности предназначенные для этого части и соединения пришлось бросить на остановку прорыва третьей танковой группы. Сейчас же, благодаря заблаговременной подготовке и наличию лёгких ПТО САУ, справились без них. Кстати…

– А как у фронта с резервами сейчас?

На этот вопрос снова ответил Триандафилов. Он был самым высокопоставленным из военных, участвующих в заседании Ставки. И третьим из находящихся здесь «погружённых в тему». Фрунзе в понедельник уехал на фронт. Ванников почти безвылазно сидел на Урале. Вавилов мотался по стране, занимаясь резким наращиванием производства медикаментов. Несмотря на все вроде как заранее подготовленные планы, этот участок работы с началом войны отчего-то сильно забуксовал. Бухарин в настоящий момент находился в Монголии, где шёл массовый забой овец и организация производства консервов и полушубков. Зима ожидалась очень холодной, и готовиться к ней надо было загодя… Межлаук тоже был по горло занят. Меркулова Сталин принял ещё до начала заседания и уже отпустил. У него и так дел было навалом. К тому же полным ходом шла сложнейшая операция с бельгийским ураном в США, от которой очень зависели сроки создания первой американской атомной бомбы. Так что из всей восьмёрки «посвящённых» на сегодняшнем заседании Ставки Верховного главнокомандования присутствовали только сам Иосиф Виссарионович, Владимир Кириакович и Сергей Миронович Киров. Который пока по большей части молчал, не вмешиваясь в обсуждение. Ну да то, что он будет докладывать, предназначалось для куда более узкого круга, чем даже собравшийся в настоящий момент…

– Пока плохо. Из трёх бригад лёгких противотанковых САУ осталась, дай бог, одна. Да и та недоукомплектованная. Хотя в неё собрали исправную технику со всех трёх. Но ремонтные службы обещают до конца недели доукомплектовать её до полного штата. К сожалению, это всё…

Сталин понимающе кивнул.

Лёгкая противотанковая самоходная установка, так хорошо показавшая себя в этих боях, была, по существу, если пользоваться терминологией противника, «эрзацем». Поскольку представляла собой старенький «Т-33», с которого срезали башню и верхний лист бронекорпуса (каковые, кстати, по большей части ушли на усиление вооружения УРов, а также пограничных застав на новой границе), воткнув вместо них «сорокапятку», укрытую спереди и частично с боков весьма примитивным и тонким бронещитком. Нечто подобное клепали и немцы на базе своих «единичек» и трофейных чешских сорокасемимиллиметровых противотанковых пушек, гордо обозвав получившуюся конструкцию «Панцерягер I». Причём во Франции эти «уродцы» показали себя весьма неплохо. Что и позволило «залегендировать» идею подобной машины. Поскольку, на самом деле, не просто идея, но и инженерные расчёты, и даже чертежи для неё, были принесены Триандафиловым из будущего… Русский вариант, навскидку, должен был оказаться вполне боеспособным против практически любых танков, которые немцы могли бросить в бой летом сорок первого. Ну, может, кроме трофейных французских B-1bis. Но их на Восточном фронте не ожидали… «Двойки», «тридцать восьмые» чехи и старые модификации «троек» и «четвёрок» тем вариантом «сорокапятки», который в этой реальности был принят на вооружение в тридцать восьмом году и представлял собой некую компиляцию из «53-К» и «М-42» ажно позапрошлой реальности прошибались в лоб простым калиберным снарядом уже с дальности более километра (ну так шестидесятикалиберный ствол обеспечивал начальную скорость калиберного бронебойного снаряда около восьмисот сорока метров секунду). Экранированные и более новые модификации брали только в упор. С дистанций от трёхсот до ста пятидесяти метров. Ну, или в борт… Бронирование у этих машинок изначально было для текущего уровня, считай, никаким, но поскольку эти самоходки планировалось использовать только из засад, ибо на поле боя подобному убожеству делать было просто нечего, вследствие чего, кстати, принятие на вооружение подобного варианта «дёшево и сердито» пришлось прямо-таки «продавить» через военных. Но, вследствие этого, к началу войны их успели наклепать в количестве более девяти с половиной сотен. Что позволило сформировать восемь бригад лёгких ПТО САУ. Четыре из них изначально входили в состав Западного особого военного округа, на базе которого и был сформирован Западный фронт, а ещё по паре получили Прибалтийский и Киевский особые округа. Одесскому же ничего не осталось… Но вся беда была в том, что производство «Т-33» прекратили аж пять лет назад. Так что взять «базу» для новых машин было просто неоткуда. И так для них выгребли практически все более-менее исправные шасси. Вопрос же о восстановлении производства даже не ставился. Ибо, по умолчанию, считалось, что уже к зиме боевой потенциал подобного «эрзаца» будет полностью исчерпан. Немцы же не дураки – точно же проведут модернизацию и усилят бронирование своей техники… Так что к концу осени планировалось начать перевооружение бригад лёгких ПТО САУ на уже стоящие на конвейере самоходки «СУ-76», исполненные на базе новой лёгкой гусеничной платформы, принятой на вооружение в тридцать восьмом году. Они были вооружены намного более мощной сорокапятикалиберной трёхдюймовкой и куда лучше забронированы. Но пока эти САУ производились в крайне недостаточных количествах. К тому же в настоящий момент всё произведённое практически «с колёс» полностью уходило на укомплектование артполков новых механизированных и танковых дивизий.

– …а кроме неё имеется только одна стрелковая дивизия, только что переброшенная из резерва Ставки. Те две, что были задействованы в купировании прорыва, отведены на пополнение и смогут в достаточной мере восстановить боеспособность только недели через три-четыре. Уж больно потери оказались большими… Но командование фронта уверено, что это время у них есть. Вторую танковую группу хорошо потрепали ещё две недели назад. А третью – вот только что. Атаковать же только пехотой, без возможности быстрого введения в прорыв подвижных частей, немцы не будут. Потому что это полностью противоречит их тактике.

– Это оценка Генерального штаба?