Бруклин спрыгнул на землю. За ним из самолёта стали выходить Седой, Француз, Парковщик, Димедрол. Шатаясь, вышла Леся и закрыла за собой дверь.
— Где друг мой, Моня? Ужель в глуши неведомой остановили его? Не верю я. Отказываюсь верить! — валял дурака бородатый в тюбетейке.
— Аркаша, — сказал Седой. — Ты всегда, почему-то, оказываешься в непредсказуемом месте. Ааа! — Обернулся в сторону. — Братская Италия с нами!
И по кругу пошли приветствия и объятия.
Дубина отключил телефон и перешел на вторую линию, по которой кто-то звонил. «Пыххх…» — неожиданно зашумело в голове, когда он поднёс трубку к уху. Тело стало тяжелым и неуклюжим, в глазах поплыло.
— Дуубиина наа проооводе, — необычно низким голосом и растягивая слова, как на плохой аудио записи выговорил полковник, сам себя не узнавая и держась рукой за дверную ручку, чтобы не упасть.
— Полковник — прозвучало в телефоне созвучие незнакомого голоса. — Вы, надеюсь, меня слышите?
— Слыышу, слыышу… Но ничего не вижу, — непонятно закончил фразу ошалевший Дубина и упал в кресло.
— Ничего видеть не надо, — продолжил голос в телефоне. — Надо только слушать. Это звонит Маринин из Политбюро.
Слова Маринина сопровождались звоном в ушах и искрами в глазах измученного Дубины.
— Господи, это ты, Саша? Ты пришел с салютом.
— Я, полковник. Но к вам очень трудно дозвониться.
— Ох, Маринин, а я думал уже, что у меня галлюцинации.
— Полковник, у меня мало времени. Мне необходимо передать вам сообщение.
— Передавай, Маринин. Я тебя слушаю, — вяло сказал Дубина, борясь с головокружением.
— Я Седому сказал, что вам надо делать. Он передал? Не давайте себя разводить! Этот Ликвидатор…
— Даа, даа… Марииинин, ты меня слыыыышииишь? Я взлетаю…
— Господи, полковник, это побочное действие 4ХА22. Только не понимаю, как это попало в ваш организм.
— Чего, чего? Эх, Маринин…
И Дубина заснул.