— За работу тебе отдельно заплатят, — подмигнул командир, намекая на премиальные. — А это – просто от души. От коллег по опасному бизнесу, которые благодаря тебе смогут еще немного покуролесить…
Глава 10
Приведя себя в порядок из Порт-Артура выступил отряд корветов под командованием контр-адмирала Колчака. Ему надлежало деблокировать русскую группировку на Хоккайдо, восстановив ее снабжение. Ну и поддержать огнем бортовой артиллерии, дабы уже сковырнуть, засевших на перешейке японцев. Остров нужно было дожимать, создавая тактическую угрозу десанта на Хонсю.
Но в Цусимском проливе их уже ждал адмирал Камимура со своими «карасиками». Опять, видимо, сработали «китайские рыболовы», которыми японцы постоянно пользовались для разведки.
Колчак сжал кулаки до побелевших костяшек, напряженно обдумывая ситуацию. Как лучше поступить? Да, у него шесть кораблей, не уступающих водоизмещением японцам. И скорость их заметно выше. Но вот калибр орудий – ощутимо жиже. Конечно, у японцев всего по четыре восьмидюймовых ствола на корабль. Но это все равно – сильно больше, чем ни одного. При таком раскладе потерять один или даже более своих кораблей – плевый вопрос. Фортуна! Лотерея! Только в путь можно «гостинцев» наловить. Кроме того, у японских «карасиков» и «чешуя» была. Крепкие, в общем. Но и отступать как-то…
Как там было в известном фильме?
— Нас будет трое, из которых один ранен. В придачу неопытный юноша. А скажут, скажут, что нас было четверо.
— Атос, но отступать как-то…
— Я предлагаю драку.
— Возьмите меня! Господа! Вы не пожалеете!
…
— Мы будем иметь честь атаковать вас!
— А этот мой!
Разумеется, Колчаку не довелось посмотреть этот фильм просто потому что его не только не сняли, но и не могли снять. Для этого не имелось подходящей техники и актеров, еще даже не родившихся. Но в его голове творилось что-то очень похожее на описанный эпизод. Поэтому чуть-чуть поколебавшись, он направил свои корабли на сближение с противником. И закрутилось…
Используя решительное преимущество в скорости хода и дальности стрельбы отряд Колчака строго выдерживал дистанцию с противником. Так, чтобы у японцев могли стрелять только восьмидюймовые орудия, а «шестерки» – нет. При их казематном расположении и так-то имелась куча ограничений. А тут еще и традиция добавилась, которая урезала и без того скромные пределы до «разумных» углов, как считали адмиралы тех лет. Ведь в момент строительствах этих самых броненосных крейсеров никто в мире, кроме, пожалуй, императора, не планировал ведение морского боя на дистанциях свыше десяти-пятнадцати кабельтовых. Вот и пожалуйста. Результат налицо.
И с углами намудрили, и с пристрелкой не справились. Так что корабли Камимуры долбили в белый свет, что в копеечку. Ну не совсем, конечно. Но пристрелка шла полными залпами «восьмерок», что было отдельной формой садизма со стороны русских. Ведь перезарядка этих 203-мм орудий была ручной, что для довольно худеньких и дохленьких японцев тех лет становилось настоящим испытанием. И если первые залпы шли неплохо, бодренько. То с каждым последующим запал пропадал из-за стремительно нарастающей усталости. Ну тяжелы японцам тех лет были такие снаряды, тяжелы. Они только-только ступили на путь современного развития, а потому банально еще не успели «отожраться», увеличившись в росте и габаритах. Так что стреляли стволы мало, редко и невпопад, пытаясь нащупать «на глазок» корабли русских. Ведь с оптикой там тоже было все не слава богу.
В то время как корветы Колчака разбившись на пары, обстреливали сразу три цели, которые менялись в зависимости от маневра. Стреляли и поминали добрым словом императора, которого ранее всем миром хаяли за дальномеры. Дескать, зачем они нужны? Куда их столько? К чему все эти учения? Все равно это никому не надо. И так далее. Из-за чего с каждого корвета по шесть раз в минуту улетала дюжина шестидюймовых снарядов. Не очень точно из-за рассеивания и маневров. Но порядка одного процента попаданий удавалось придерживаться.
Наконец, после часового боя, поняв, что он безнадежно проигрывает, Камимура демонстративно отвернул и начал отходить. Ведь он добился всего трех попаданий в русские корабли, не повлиявшие ровным счетом ни на что. А его крейсера выглядели избитыми калеками. Ведь русские уже расстреляли по ним целую прорву боеприпасов, работая от больших чисел. Считай – по триста шестьдесят выстрелов на ствол или около того. Еще чуть-чуть и все. Проступит пустое дно артиллерийских погребов. Но и результат был – дай боже! Больше двухсот пятидесяти попаданий по броненосным крейсерам Камимуры. Многое ушло в броневую защиту японцев, которая показала себя отлично. Но многое попало и в нежные тушки кораблей, не защищенные ничем, из-за чего они все представляли собой один сплошной костер, чадящий густым жирным дымом. Из-за чего «асамоиды» еле ползли на скорости около восьми узлов, совершенно потеряв боеспособность. Даже восьмидюймовые стволы из-за задымлений и категорической усталости личного состава стреляли не чаще одного раза в пару минут. Очень хотелось подойти поближе и торпедировать супротивника. Но… Колчак не решился. И так судьбу испытал славно. Мог и «чемоданов» нахватать да ретироваться с поля боя с позором. Ну таким… небольшим… потому что формально Камимура был сильнее. Но все равно. Идти дальше и рисковать сильнее он не стал. Все-таки восьмидюймовые пушки выглядели слишком опасными. Особенно с той дистанции, с которой можно было японцев торпедировать.
— Дробь! — громко и отчетливо произнес команду к прекращению огня Колчак. — По всем кораблям доложить о потерях и исправности. Сообщить остаток боеприпасов.