Составление, перевод, комментарии, вступительная статья – Шулико Г. А.

Предисловие

Их университеты: Букер Вашингтон

Любое более или менее крупное общественно-политическое движение в какой-то период своего развития переживает конфликт поколений. Отцы-основатели, с самого начала стоявшие у истоков движения, оказываются приспособленцами в глазах представителей нового поколения теоретиков и активистов. Сложно сказать заранее, насколько справедливы эти нападки в каждом конкретном случае.

С одной стороны, за то время, пока основатели были у руля, движение могло приблизиться к выполнению поставленных целей, начать влиять на жизнь общества в соответствии с декларируемыми движением ценностями – и отказ от каких-то наиболее радикальных планов может оппортунистически представляться оправданным шагом для сохранения и преумножения уже полученных результатов. При таком раскладе ревизионистами оказываются основатели движения, а «молодежь», несколько парадоксальным образом, выступает в качестве ортодоксального хранителя традиционных идеалов движения.

С другой же – вполне может оказаться так, что цели и задачи, некогда заявленные старшими товарищами, уже не вполне выдерживают проверку Zeitgeist: то, что казалось прогрессивным и даже радикальным 20, 30, 40 лет назад, сегодня вполне может выглядеть как нечто реакционное и остро нуждающееся в обновлении. В этом случае ревизионистами оказываются представители молодого поколения, борющиеся против засилья авторитета отцов-основателей движения.

Своеобразным олицетворением этих противоречий в истории движения чернокожего населения США за гражданские права стала фигура Букера Т. Вашингтона (1856–1915), чья подвижническая деятельность в качестве просветителя, писателя и политика была у истоков движения. Родившийся, по его собственным словам, в 1958 или 1959 году в штате Виргиния от внебрачной связи чернокожей рабыни, бывшей кухаркой в доме плантатора, и некоего белого фермера, Букер был вынужден подниматься с самых низов. Получение свободы по итогам Гражданской войны, переезд с плантации, работа на соляных приисках и обучение грамоте в перерывах между сменами – Букер использовал любую из тех немногих возможностей, которые были готовы предоставить черному человеку южные штаты периода Реконструкции.

Получив сначала среднее, а потом – после работы в угольной шахте – и высшее педагогическое образование в Хэмптонской сельскохозяйственной и промышленной школе (специальном учебном заведении для бывших черных рабов), Вашингтон в 1881 году, по протекции главы школы С. Ч. Армстронга, был рекомендован в качестве организатора учебного процесса в Индустриальный педагогический институт для черных в Таскиги. Этот институт стал главным детищем всей жизни Вашингтона. Приняв в свое распоряжение, по сути, старую лачугу, Букер занялся поиском средств на развитие института и его организацией. Мир не без добрых людей, и, благодаря своим контактам по Хэмптону, Вашингтону удалось найти деньги для выкупа земли под здания института. Однако для строительства корпусов по-прежнему нужны были деньги, и в какой-то момент Вашингтон был вынужден организовать своеобразное благотворительное турне по Штатам в надежде найти попечителей и спонсоров для его института. Затея обернулась успехом: меценаты были найдены, а Букер Вашингтон получил известность как голос черной Америки.

18 сентября 1895 года произошло, пожалуй, самое значимое событие в жизни Вашингтона – его речь на открытии хлопковой ярмарки и международной выставки в Атланте (штат Джорджия). Это проповедь, обращенная к белым работодателям с просьбой предоставить работу тысячам и тысячам безработных афроамериканцев, уважив тем самым их право на труд. Благородный призыв – учитывая ту нищету, в которой прозябали недавние рабы в южных штатах, – Вашингтон сопровождает выражением готовности идти на уступки в социальных вопросах:

«Самые мудрые представители моей расы понимают, что пропаганда вопросов социального равенства – это величайшая глупость и прогресс должен происходить постепенно, а не путем принуждения. Ни одна раса, которая может внести хоть какой-то вклад в развитие мировых рынков, не должна подвергаться остракизму. Важно и правильно, чтобы мы получили все привилегии обычных граждан, но гораздо важнее, чтобы мы умели ими пользоваться. Возможность заработать доллар на фабрике сейчас сто́ит бесконечно больше, чем возможность потратить его в оперном театре» («Восставая из рабства», глава XIV).

Именно этот момент речи, где Вашингтон фактически связал будущее всего чернокожего населения Соединенных Штатов с тем, насколько успешно оно впишется в мировые рынки, тогда как равный доступ к культурной жизни общества представил как нечто второстепенное с расовой точки зрения, стал своего рода Рубиконом. Для более радикальных сторонников движения за гражданские права речь Вашингтона стала приглашением чернокожего населения к компромиссу, причем компромиссу постыдному: белые дают возможность черным получать среднее и профессиональное образование (о высшем Вашингтон предпочитает не говорить), чтобы затем черные могли реализовать полученные в средней школе и техучилищах навыки на низкооплачиваемой, но гарантированной работе. Неудивительно, что после этой речи даже некоторые демократы (в те времена американские демократы были бо́льшими сторонниками сегрегации, нежели республиканцы) приветствовали речь Вашингтона как пример черной гражданской сознательности, тогда как радикальные активисты, спустя несколько лет после этого объединившиеся вокруг У. Э. Б. Дюбуа в Национальную ассоциацию содействию прогрессу цветного населения (NAACP), видели в Вашингтоне худшее проявление терпимости в духе «дяди Тома».

Что еще хуже, в этой же речи Вашингтон подарил всем сторонникам расовой сегрегации красочный образ разделенной Америки: «Во всем, что является сугубо социальным, мы можем быть разделены, как пальцы, и быть едины, как ладонь, во всем, что существенно для общего прогресса». Вашингтон верил, что равенство между черными и белыми возможно лишь в результате добровольного отказа белых от своих расовых и тесно связанных с расовыми социальных и политических привилегий, с одной стороны, и терпеливом ожидании этого момента со стороны черных – с другой. Насколько сознательны и благодушны должны быть белые? Насколько не менее сознательны и при этом столь же терпимы должны быть черные? Ровно год спустя после речи Вашингтона, 22–24 сентября 1906 года, по Атланте прокатилась серия расовых погромов, в ходе которых пострадали десятки чернокожих, – злые языки охарактеризовали это событие как «злобно-ироничный комментарий к речи мистера Вашингтона».