Наверное я напоминала Кейну его самого сорок лет назад, когда они целым исследовательским центром проводили бесполезные процедуры и анализы, тыча в небо пальцем из-за иссякшего источника гипотез, желая увидеть хотя бы намек на то, что они движутся в правильном направлении.
Мы ничего не теряли, если сыворотка окажется бесполезной, то таковым было логичное предположение, но если она вдруг продемонстрирует какой-нибудь кратковременный эффект в виде участившихся импульсов на энцефалограмме, это будет означать, что мы стали еще ближе к спасению человечества.
Кейн едва заметно улыбнулся и кивнул. Так мы снова оказались в одной лодке, уступая друг другу штурвал.
Мое первоначальное мнение о Кейне изменилось окончательно.
Мое первоначальное мнение о Тесс изменилось окончательно. Она вдруг стала обладать поразительной проницательностью и смекалкой, близкой к исследовательской. Я знаю, что изначально она хотела стать ученым, но в какой-то момент почувствовала тягу к оружию. И все же прежний дух никуда не делся. Может, уснул на время, а теперь, окруженный подходящей атмосферой, начал раскрываться заново.
Как и от вируса, к сожалению. Несмотря на перерождение Тессы в интеллектуальном плане, она еще перерождается и в монстра. С каждым днем в ней будет оставаться все меньше человеческого, и прогнозируемые мною три недели до комы могут сократиться до двух, а то и до одной, ввиду индивидуальных особенностей организма. Я не стал говорить об этом Тесс, этот факт не облегчит ее самочувствие.
А потому я решился на проведение эксперимента с неполноценной сывороткой, просто чтобы успокоить любопытство ребят, гонящихся за удачей весь последний месяц. Тесса уже позвала всех ребят посмотреть на реакцию Лилит, они рассаживались перед боксом, как дети перед сценой, на которой сейчас из-за ширмы появятся герои кукольного театра. Зелибоба уже сидел перед боксом с большой миской сухариков и в три-дэ очках.
— Ты серьезно? — негодовала Перчинка на своего брата.
— А что? Сегодня день, когда мы возвращаем Лилит назад! — сказал он с набитым сухарями ртом.
— Это еще не возвращение, у нас неполноценная сыворотка, — сказал я.
— Зачем тебе вообще три-дэ очки? — Перчинка не могла угомониться.
— Эй очнись! Поп-корн и три-дэ очки — неизменные атрибуты зрелищ до Вспышки! — невозмутимо парировал Боб.
Перчинка отмахнулась от предложенной горсти сухарей, игравших роль поп-корна.
— А я пожалуй не откажусь, я так нервничаю перед ее возвращением! — Хайдрун плюхнулась на стул рядом с Бобом и взяла у того сухари, а потом стала забрасывать себе в рот, как семечки.
— Мы не возвращаем ее назад. Мы только делаем первую пробу, — повторил я, настраивая чувствительность датчиков на шапке Лилит.
— А что мы скажем ей, когда она вернется? Вдруг мы ее травмируем, если скажем ей, что она проспала сорок лет? — спросил Томас.
Я закатил глаза. Они меня вообще не слышали. Я пытался донести до них смысл того, что до возвращения Лилит нам еще шагать, как до горизонта, а они уже придумывали, что приготовить на праздничный ужин в честь ее возвращения.
— Батат! Сладкий картофельный пирог! Все любят батат! — Свен возвел палец в потолок, как перст, указующий на его гений.