– О, это большое искусство! – насмешливо процедил маэстро, – что же, оно очень процветает в Норвегии?

– Да, почти как здесь! – холодно ответил я, и не скрывая насмешки, прибавил: – Там так же много народных певцов, как здесь дирижёров!

Лакеи рассмеялись, хозяин состроил хитрую мину, а маэстро вспыхнул и лаконически спросил:

– Ваши условия?

– В зависимости от работы!

– Выступая через каждые полчаса с 8 до 11, при этом исполняя не менее трёх номеров, – сколько вы желаете получать?

– Пятнадцать франков!

– Глупости! С вас хватит и десяти! Идите к музыкантам и прорепетируйте!

– Глупости! – ответил я ему в тон, – или вы дадите пятнадцать, или идите к чёрту со своей скупостью!.. Я не настолько беден, чтобы нуждаться в вашей милостыни!

Маэстро посмотрел на меня и, подмигнув мне, рассмеялся и прошептал:

– Я вижу, что вы такой же норвежец, как я китаец. Не правда ли, ведь вы – француз?

Я пожал плечами и пошёл к музыкантам. Разговорились, распелись, и через полчаса мы уже вместе концертировали на шумной площади. Субботний вечер собрал много публики; ресторан работал вовсю и к 12 часам, после сытного ужина, которым угощал хозяин всех музыкантов, я пошёл по направлению к маленькому отелю «Адриатика», где решил остановиться.

Проводить меня пошёл какой-то болтливый человек, во время ужина подсевший к нам.

– Простите, – спросил он, когда мы повернули в улицу Брунелески, – вы как? Случайно пели в «Гамбринусе» или у вас контракт?

– О, нет, совершенно случайно!

– Тогда позвольте представиться. Я парикмахер при театре «Альгамбра». Если вы хотите, я рекомендую вас, и вы у нас можете недурно устроиться. Мы как раз нуждаемся в хорошем певце, который бы мог исполнять на разных языках. Ну, вы, конечно, понимаете – то в одном гриме, то в другом.

– То есть как же так: один и тот же человек в разных гримах и костюмах?

– Ну, и с разными фамилиями, конечно! – осторожно прибавил цирюльник.

Мы дошли до площади Мария Новелла и распростились.

– Значит, если надумаете, то приходите завтра ко мне, на Борго ди Кроче, к десяти!