Мы были ещё в темноте храма, но уже около самого выхода, когда я с чисто мальчишеской развязанностью сказал:

– Если бы вы позволили, синьора, побить этого патера, то я сделал бы это с большим удовольствием!

Неправильность моей речи сразу выдала во мне иностранца, и так как мне послышалось, что синьора засмеялась, – я решил набраться смелости и заговорить с ней. Мы вышли на паперть, и я, не надевая на густую шевелюру шляпы, стал почти рядом с незнакомкой и воскликнул:

– Не позволит ли уважаемая синьора проводить её?

Она взглянула на меня сквозь вуаль, сделала испуганное движение рукой, и ответила: – Нет! – но спускалась по ступенькам очень медленно. Тогда я, следуя за ней, прибавил:

– Я русский, здесь впервые. Я побеждён красотой Италии, и хотел бы возможно дольше любоваться красотою Болоньи. Не сердитесь!

Она ещё раз сказала: – Нет! – но уже не так решительно и быстро пошла вперёд, неоднократно оглядываясь – и не боязливо, а с видимым любопытством.

В это время из-за угла вынырнул мальчишка с открытками, альбомами и карандашами. Упрашивая купить у него «Ricordo di Bologna», он неотвязно бежал за мной, и тут мне пришло в голову использовать его ловкость и пронырливость; я пообещал ему франк, если он проследит, где живёт эта красивая дама в чёрном.

– Сейчас! – ответил юркий мальчишка. – Ждите меня в ресторане на углу, сейчас налево.

Но только что я тронулся в путь, как мальчишка вернулся и деловито спросил:

– Если позволите, я куплю хорошие цветы!

Эта любезность и предусмотрительность в нём меня всецело покорили, и я предоставил ему своё будущее.

В маленьком кафе я спросил себе сыру и вина, в то время как прыткий чистильщик сапог в синей куртке – искусно превращал мои грязные дорожные ботинки в приличную для визита обувь.

Прошло не более четверти часа, когда мальчишка вернулся, неся огромный пышный букет, и, запыхавшись, сообщил:

–Улица Орфея, одиннадцать… синьора Анжелика Тассони, вдова секретаря из министерства юстиции… Горничную зовут – Розалия.

Сев на ближайший стул, он снял с головы кепи, и весь отдался отдыху.

Угостив своего юного благодетеля вином, я расплатился с ним, и медленно пошёл по городу.

Было около четырёх часов. Жизнь шумом и гамом наполняла людные улицы; доносились звонки трамваев и щёлканье бичей проезжавших фиакров.

Я быстро доехал до центральной площади Виктора-Эммануила – сердца Болоньи, откуда по широким артериям разливается жизнь по всему старинному, но не стареющему городу.

Здесь я отыскал посыльного, с которым отправил букет по данному мне адресу… Теперь оставалось лишь одно – побриться, привести себя в порядок, пообедать, – и, наконец, решиться посетить синьору.