1-е января 1979 года

18-ое отделение милиции, Москва, 18.35.

День Сурка. Я снова, в гостях у радушного начальника 18-го отделения — Николая Евграфовича. «Буденовские» усы майора, все так же воинственно топорщатся, а мягкий украинский акцент заставляет улыбаться и вспоминать романы Гоголя. Только теперь, я в милиции не с Клаймичем, а с Лехой. Но атмосфера — все та же. Помещения с казенной мебелью, плакаты о победе коммунизма, фотографии преступников. Сидим в кабинете Евграфыча, пьем чай и ждем Чурбанова. Руку мне за полчаса зашили в Склифе (каждую минуту, Леха хватался за голову и причитал «Что я скажу твоей маме»), после чего на Москвиче, как белые люди, проследовали в 18-е отделение. Майор аккуратно, без протокола, расспрашивает о случившимся.

— Прямо на сходах, серед людей? — милиционер удивленно качает головой.

— Да, там с полсотни свидетелей было — отвечает за меня Леха — Совсем бандиты обнаглели.

Сейчас скажет «куда смотрит милиция?». Но нет, промолчал.

— Мне кажется, их главный не совсем в себе был — я потрогал руку. Болит зараза, ноет. Голова раскалывается.

— Под наркотиками — я и не заметил, как в кабинет начальника просочился молодой парень с короткой, военной стрижкой и волевым лицом — Врачи, уже освидетельствовали.

— Це, мой крайший опер, Ваня Шестаков — майор махнул рукой и опер приземлился к нам за стол. И, тут же вскочил вместе с Евграфычем. В комнату стремительно вошел Чурбанов, в компании с лысым, грузным генералом. Мы с Лехой, тоже встали, не зная как себя вести. Разыгрывать из себя ребенка, как это было в прошлый раз, в присутствии Галины Леонидовны и Светланы Владимировны, смысла не было, но и виноватым, я себя не чувствовал. Чурбанов сам, разрешил мои сомнения. Крепко обнял, пожал левую руку. Кивнул на правую:

— Болит? Ну ты, Витька, заставил нас понервничать! Это же, сам Лакоба!

Мы непонимающе посмотрели на Чурбанова.

— Садитесь, товарищи. Знакомьтесь — это больше для нас, чем для милиционеров — Начальник МУРа, генерал Олег Александрович Еркин.

Цепкий такой взгляд у Еркина, нехороший. Такому расколоть подозреваемого — что мне высморкаться.

— Может быть, послушаем сначала, что нарыли в отделении? — Олег Александрович разложил перед собой, какие-то бумаги, достал лупу и посмотрел на Евграфыча. Тот на опера. Шестаков опять встал и волнуясь, в присутствии генералов, начал докладывать.

— Задержано 9 человек, со множественными переломами челюстей, ушибами мягких тканей. Изъято три кастета, пять ножей, пистолет Макарова со спиленным номером. Три пакетика с белым веществом, предположительно героин. Отправили на экспертизу. Освидетельствование врачей, кстати, показало, что трое из задержанных, находятся в наркотическом опьянении. Откатали пальчики. Документов у подозреваемых, при себе нет, сотрудничать отказываются. Начали поднимать ориентировки.

Тут, опер замялся и посмотрел на нас с Лехой.

— Не тяни кота за хвост, Ваня — Евграфыч достал из тумбочки чашки, сушки, сахар и, вместе с чайником поставил на стол — Угощайтесь товарищи!