Братья отправились к хлеву. Осторожно открыли дверь — солнечные лучи ворвались внутрь, осветив неподвижную девицу и Вита. Кожевенники испугались, что тот тоже помер и бросились к нему. Но оказалось, мельник просто спал.

— Эй, Вит.

Мельник встрепенулся. Какое-то время бестолково вращал еще ничего не разумеющими после сна очами. Затем его лик постепенно начал проясняться.

— Вы как здесь?

— Пришли девицу хоронить.

Вит поглядел на Восту и, тяжко вздохнув, кивнул. Кожевенники долго не мусолили. Сделали все, как заведено. Выбрали место, вырыли яму, выстелили корой да листьями. После уложили померлую, как заповедовали еще пращуры, ликом к востоку, дабы ничто не мешало девице встречать каждый рассвет, покуда тело не претворится в землю и не даст новую жизнь.

— Ну вот, осталось только навес примостить, — сказал один из братьев, когда погребальная молитва уже вознеслась к богам. Вит смахнул скупую слезу. Мужики сделали вид, что ничего не приметили. Не повезло молодцу. Видать, по сердцу девка пришлась, а тут… А хороша была. Жалко.

— А покуда надобно снова люд сбирать.

— Зачем? — равнодушно спросил мельник.

— Кукобу хоронить станем. Надобно, чтоб все видели, что ведьмарка упокоение сыскала. А то так и станут страшиться до скончания времен.

— А ты, Вит, покуда к яме иди, — сказал другой кожевенник.

— Зачем? — рассеянно переспросил мельник. Братья переглянулись. Что-то совсем молодец плох. Кабы чего дурного не выкинул.

— Так Череду разом с Алесем в яму кинули.

— С чего это?

Близнецы мысленно порадовались, кажись, какой-никакой, а все ж в лике стал проступать интерес.

— Так Услада оклеветала. Сказала, что Милава их приворожила. Вот их и отправили в темницу отсиживаться, покуда чары не рассеются!

— А тем часом Милаву порешили сыскать да на огнище посадить! — вставил другой.

— Совсем сбрендили, что ли? Да ежели б не Милава, то я бы уже с вами не разговаривал! — Вит совсем оживился.

— Ты только об том никому не сказывай, — шикнули близнецы и огляделись — мало ль кто подслушать мог. — А то еще решат, что и ты под ее чарами. Нынче селяне всего страшатся. Потому доказывать им что-то бесполезно.

— Что я должен делать? — мельник завсегда был малым понятливым, потому и не стал больше на расспросы время тратить. — Еще надобно Милаву сыскать прежде разгневанных селян.