Никто не тронулся с места. В этот напряжённый момент навстречу солдатам вышел Ворошилов:

— Товарищи солдаты, товарищи измайловцы! — громко произнёс он. — Я призываю вас не стрелять в своих братьев и сестёр, а повернуть оружие против угнетателей народа. Долой царя! Солдаты, переходите на сторону революции!

И забастовщики, и измайловцы стояли друг перед другом в нерешительности. Время ультиматума, предъявленное рабочим командиром первой роты, истекло...[61]

О том, что произошло дальше, рассказал по прошествии многих лет бывший солдат Измайловского полка старый большевик Ф. Ф. Зорин.

«...Ротный скомандовал:

— Прямо по бунтовщикам пальба ротой!..

Но ни один человек даже не пошевелился.

В бешенстве ротный подскочил к правофланговому солдату и рявкнул ему в лицо:

— Ты почему, сволочь, не выполнил команду?

Тот молчал.

Бледный, с перекошенным лицом, ротный резким движением выхватил револьвер и выстрелил в солдата. Падая, солдат откинул винтовку. Её подхватил на лету унтер-офицер Миронов и со всего размаху ударил ротного прикладом по голове.

— Рота, слушай мою команду! — раздались его мужественные слова. — Товарищи! Мы с вами перешли грань, которая отделяла нас от народа, от революции. Для нас сейчас одна дорога: только борьба за торжество революции, и в этом наше личное спасение... Поэтому я требую выполнить мою команду точно и беспрекословно. Рота, кругом!

По этой команде все повернулись к ротам нашего батальона, стоявшим в ста метрах от нас... Взяв винтовки на изготовку, мы двинулись вперёд. Вместе с нами пошли вооружённые винтовками и револьверами человек двести рабочих. Командир второй роты отдал приказ открыть по нам огонь. Мы остановились и взяли на прицел вторую роту. Стало тихо. Вдруг послышалось:

— Не стреляйте!

Офицеры бросились бежать. Солдаты с радостью присоединялись к нам. Командование батальоном принял Миронов. Мы вошли во двор завода, чтобы повести за собой всех солдат Измайловского полка. Перед измайловцами выступил Ворошилов, призывая их вместе с рабочими довести революцию до победного конца»[62].

Революционные силы овладевали положением в городе. Рабочие и солдаты раскрыли ворота тюрем, на свободу были выпущены политические заключённые. Среди них члены Петроградского комитета партии большевиков, Рабочей группы меньшевистского ЦВПК, несколько лидеров партии эсеров.

В Таврический дворец[63] прибыли освобождённые из-под ареста руководители партий в сопровождении революционно настроенных рабочих и солдат. Там уже находились члены думской фракции меньшевиков...

В Государственном архиве Российской Федерации есть отдел, где хранятся документы о Февральской революции 1917 года. Один из таких документов — записки генерал-майора Николая Николаевича Шиллинга, командира лейб-гвардии Измайловского гвардейского полка, датированные 21 июня 1920 года. Генерал назвал их «Из моих воспоминаний о Февральской революции в войсках». В них он по-своему подаёт и оценивает события, о которых рассказано выше. Процитируем небольшой фрагмент из записок Шиллинга.

«...Происходившее в запасных частях Петроградского гарнизона, распропагандированного революционными агитаторами, не может служить доказательством [того], что армия была революционно настроена. Не правы те лица, говорящие в своих воспоминаниях о “тыловом бунте” в последних числах февраля 1917 г. в Петрограде, называя его “революцией” и указывая, что то такой, то другой гвардейский полк присоединялся к восставшим и принимал участие в революции. Это не верно уже потому, что все настоящие гвардейские полки в это время были на фронте, а в Петрограде были лишь запасные батальоны гвардейских полков. <...> Состав запасного батальона был несоразмерно велик и численностью был больше, чем полк военного состава, что было полным абсурдом, и, кроме того, эта перегруженность только вредила делу и широко поощряла укрывательство от посылки на фронт. <...> Укрывавшиеся сыграли немалую роль при перевороте 1917 г., так как для них, подпольных деятелей, привыкших действовать из-за угла, трусов, посылка на фронт казалась чем-то ужасным. К несчастью, во главе запасных гвардейских батальонов не стояло человека боевого, с независимой твёрдой волей, который знал бы, что и как надо требовать от офицера и солдата; во главе Петроградского военного округа стоял Генерального штаба генерал-лейтенант Хабалов, который ничем никак не командовал и совершенно не знал строевого солдата. Всё это, вместе взятое, и имело такие печальные последствия при подавлении февральского бунта...»[64]