При сём прилагается любопытное письмо от преподавателя, *** из У. штата Орегон. Я собирался сказать ему, что я не могу ему запретить, но не собираюсь смотреть результат – а потом решил, что лучше показать это Вам и получить Ваш совет и/или вето. Если м-р *** сделает эту адаптацию, как он предлагает, «чисто для собственного удовольствия», я подозреваю, что затем он влюбится в плоды своих трудов и не сможет спокойно спать, пока не запустит их в производство. А это может поставить нас в затруднительное положение. Лертон, хотя «Зелёные холмы» – короткая вещь, я не исключаю возможности, что когда-нибудь из неё сделают музыкальный кинофильм. Поэтому я не решаюсь разрешать что-либо, что могло бы потом замутить вопрос с правами на КФ или театральную постановку. Что мне ему сказать? Или Вы сами предпочтёте написать ему? (Я не настаиваю и не пытаюсь спихнуть это на Вас. Но мне в самом деле нужен Ваш совет.)
С 3.15 начал названивать какой-то пьяный, требуя номер телефона Хайнлайна… А когда ему минимум раз семь ответили, что ему следует написать письмо, которое отправят авиапочтой, у него проснулся сарказм и так без конца. После 15 минут я сказала ему, что я повешу трубку, и я так и сделала. Он ничего не отражал, и было бесполезно объяснять ему, что ему надо написать письмо. Он сказал, что он телеграфирует. Он хотел узнать о рассказе «…А ещё мы выгуливаем собак». Сказала ему, что он был в антологии, изданной «World». Возможно, он позвонит Вам и наговорит про меня гадостей. Много раз он повторял: «Мэм, мэм» – долгое молчание, потом, – «Это жестокий мир». Тишина. Потом – «Нам всем нужно быть вежливыми друг к другу». И т. д.
Вот маленькая порция фимиама для Вашего эго.
Зазвонил телефон, и голос в трубке сказал: «Мне сказали, что я могу получить от Вас кое-какую информацию. Об одном из Ваших клиентов. О Роберте Хайнлайне».
Уклончивая Марго: «Кто это?»
«Я никто, то есть никто в бизнесе, – ответил он. – Всего лишь поклонник Хайнлайна».
Снова я: «Хорошо, что бы Вы хотели узнать?»
Он хотел узнать, когда Хайнлайн собирается выпускать новую книгу. «Он уже долго ничего не пишет, – последовала жалоба. – У меня два любимых автора: Миченер[134] и Хайнлайн. Миченер только что выпустил одну, и я надеялся, что смогу устроить себе двойной праздник».
Потом он добавил: «Хайнлайн – единственное яркое пятно во всём мире научной фантастики и фэнтези». Пауза. «Луна – последнее, что он написал, правильно?»
Тогда я спросила: «Вы прочитали Чужака?»
Ответ: «Четыре раза». Наконец, «Ещё только один вопрос – сколько времени ему обычно требуется, чтобы написать книгу?»
КАК ВЫ МОЖЕТЕ ЗАСТАВЛЯТЬ ВАШИХ ПОКЛОННИКОВ ЖДАТЬ ЕЩЁ МИНУТОЙ ДОЛЬШЕ, БОБ?
Глава IX
Солянка
Нет, в ближайшее время мы не планируем ничего предпринимать в арабско-говорящих странах. Сейчас и Африка, и Ближний Восток слишком нестабильны, чтобы быть привлекательными – кроме того, мы уже пару раз там побывали. Занятия арабским языком нужны мне только для того, чтобы занять мозг чем-то новым. Это мог быть любой незнакомый мне язык, но я выбрал этот, потому что он – один из пяти «критических» языков, перечисленных в списке Государственного Департамента – то есть важный язык, который знают слишком мало американцев; у них много людей, которые знают французский, немецкий, испанский и тому подобные. Один из пяти критических языков – русский, но я не хотел дублировать то, что уже сделала Джинни (кроме того, русский язык очень труден; арабский язык сравнительно прост, если не принимать во внимание их причудливый алфавит), два из оставшихся – тональные языки, но это не для моего слуха; я не думаю, что смогу выучить их по-настоящему. Должен признаться, что пока ещё не достиг никаких реальных успехов. Меня ничто не вынуждает внести его в повестку дня, да и слишком много других вещей требуют внимания.
Но я хотел бы, чтобы со временем я мог бы принести какую-то пользу стране, зная язык, который ей необходим. Даже если это умение никогда не будет востребовано, я считаю, что изучение иностранных языков полезно само по себе. Я всегда много узнаю о людях и культуре, когда ими занимаюсь.