– Почиваешь? Вставай, два огнестрела у нас.

– Нет, хватит с меня, достаточно! Что я, в конце концов, я так до пенсии не доживу!

В половине седьмого утра почтальонша Ткач обнаружила у железнодорожных путей двух оборванцев. Она сразу узнала на одном из них виденную ранее папаху, которую она называла «йолом», что, учитывая малую распространенность данного головного убора, можно было воспринять как опознание тех, кто шуровал на Нестеровской.

– У одного, который Яков, тяжелое ранение, – объясняла врач Маргарита Вильгельмовна, – он вообще чудом остался жив. Второй, Андрей, ранен гораздо легче, хитрый малый.

– Что вы имеете в виду?

Она слегка улыбнулась:

– Ожидал, должно быть, выстрела, грянулся оземь. Второй промедлил…

– Жить будет? – прямо спросил Сергей.

– Конечно, – пожала плечами Маргарита Вильгельмовна. – С такими ранениями вне полевых условий обычно выживают, если ничего не мешает. А нам ничего не мешает.

– В интересах важной операции необходимо создать впечатление, что ребята скончались. Это возможно?

– Я не думаю, что после ночной смены у кого-то из моих сотрудниц есть время обсуждать работу, – заметила врач, – так что это вполне легко устроить. К тому же эти мальчики, насколько я могу судить, беспризорники, кому это может быть интересно.

– Я вас понял, – заверил Акимов, – скажите, а с тем, который Андрей, я могу поговорить?

– Можете, пять минут и строго в моем присутствии. У него все-таки кровопотеря, низкое давление… и вообще, пусть и бывалые ребята, все-таки дети… так, товарищ Сергей Павлович, – Маргарита Вильгельмовна прошила опера взглядом, – мы с вами об одном говорим, а именно о разговоре? Имейте в виду, допрашивать не позволю.

– Именно поговорить и ничего более, – твердо заверил Акимов.

…Неразлучные приятели занимали одну палату – просто свободных коек было немного. Анчутка еще не пришел в себя от наркоза, к его кровати присела Маргарита Вильгельмовна.

Пельмень был в сознании, до такой степени ясном, что при виде Акимова попытался сделать вид, что это не он. В целом это было нетрудно: таким чистым и отмытым его мало кто видел.

– У нас с тобой пять минут, – сразу сообщил Сергей, – поэтому не вздумай крутить. Кто в вас стрелял?

– Минхерц, – проговорил Пельмень, понизив голос.

– Кто?! – переспросил Акимов. – Мин… кто?

– Минхерц, – повторил он.