Позади нас Пол негромко хрюкнул. Без сомнения, он считал, что разочарование моего отца вполне оправдано.

— Твой отец? Настоящий?

Голос Софоса звучал так удивленно, что я посмотрел на него и спросил:

— Почему нет?

— Ну, я имел в виду… — Софос покраснел, и я задумался о его кровообращении; может быть, в его голове хранился резервный запас крови, позволяющий ему краснеть по десять раз в день.

— Что тебя удивляет? — спросил я. — Что мой отец был солдатом? Или что у меня вообще был отец? Ты считал меня бастардом?

Софос открыл рот, а потом закрыл, ничего не ответив. Я объяснил ему, что был вполне законным и признанным сыном.

— У меня даже есть братья и сестры, — добавил я, — От того же отца.

Бедный Софос выглядел так, словно собирался провалиться под землю.

— Чем они занимаются? — наконец выговорил он.

— Ну, один из моих братьев все-таки стал солдатом. Зато другой часовщик.

— В самом деле? А он умеет делать эти новые часы: плоские, а не такие, которые надо переворачивать?[5]

Кажется, его интерес был искренним, и я собирался рассказать, что Стенидес изготовил свои первые плоские часы два года назад, но тут халдей заметил, что Софос болтает со мной, и позвал его к себе.

Когда мальчик прибавил шаг, я громко сказал ему в спину:

— К твоему сведению, мои сестры даже вышли замуж и стали честными домохозяйками.

Ну, почти честными. Долина плавно вела нас вниз; вероятно, здесь потоки весенней воды не были достаточно полноводными, чтобы вырыть глубокое ущелье. Ее края плавно изгибались вверх, только изредка обнажая скальные породы. Наконец мы увидели Аттолию, широко раскинувшуюся прямо перед нами, и морской берег справа. Цепочка островов, протянувшаяся до самого горизонта, казалась продолжением горного хребта за нашей спиной. На противоположной стороне долины виднелся еще одна горная цепь, там брала начало река, похожая на Сеперхи. Лента реки извивалась по долине, иногда приближаясь к горам Гефестии, иногда удаляясь на многие мили. Ближе к побережью ее путь пересекал скалистый отрог, и река резко сворачивала на юг. Там залегали мягкие пласты известняка, на широком ложе которого речные воды соединялись с морскими.

— Здесь гораздо зеленее, чем у нас, правда? — заметил Софос, не обращаясь ни к кому в частности.

Он был совершенно прав. Если пейзаж Суниса изобиловал оттенками коричневого и старого золота, то здесь у наших ног выплеснули всю палитру зеленого. Даже оливковые деревья у подножия гор казались ярче серебристо-серых деревьев по другую сторону хребта.

— Восточные ветры приносят сюда дождевые тучи с гор, — объяснил халдей. — Аттолия получает в два раза больше воды, чем Сунис.

— Они экспортируют вино, инжир, оливки и виноград, а также зерно. У них богатые пастбища для скота, и им не приходится покупать овец в Эддисе, — сообщил Амбиадес с видом знатока, так что халдей рассмеялся.