— Что демон из болот хочет получить от моей деревни? — голос старосты дал петуха.

Огр закряхтел, словно подавился рыбной костью, и выдал:

— Друууужить, гостить… Кууушать…

Староста вспомнил безумного старика на паперти храма всех богов, что в столице. Перед тем как в прошлый раз огры вышли из болот, в деревню пришел одинокий огр. Он тоже не убивал сразу и говорил. «Вестник погибели», такое имя дали огру. Старик был единственным, кому было позволено просить милостыню в том месте. Как потом узнал тогда еще сержант фалангитов, этот старик был единственным уцелевшим человеком, что пережил первый удар огров в небольшом городе у болот. Значит, это был не бред сломленного человека? Снова война? Снова кровь? Дебаф «парализующий ужас» должен был бы смениться на «обреченность». Но это был не игрок.

— Дети, пропали дети, птицы нашептали магу, что они шли к черной топи. Они шли за огоньком — слугой безумной ведьмы. Спасите их, и можете кушать — сколько влезет!

Это было самоубийственное задание. На это задание староста отправлял тех, кто не должен больше вернуться. На черной топи висело проклятие времени. Дети ушли уже сотню лет назад. Что-то очень страшное должно было произойти в тех местах, но сам мир противился грядущему. Время там текло словно кисель. Черная топь глотала бессмертных и выплевывала по всему миру. В деревню они больше не возвращались.

— Пойдем, крошка Рю! Нам дали целое легендарное задание. Пойдем скорее его выполнять! После этого задания нас будут все любить!

Огр и бессмертная растворилась в лесу. Через минуту староста ущипнул себя за руку, чтобы убедиться, что он жив. И устало побрел в сторону деревни. Лицо его озаряла полубезумная улыбка. Боги дали шанс. Срочно всем уходить, взять, что можно унести. И уходить. Вестник погибели может и вернуться из черной топи, может и не вернуться, но у него есть время. Он спасет, спасет людей, и будет жить сам. А деревня… что деревня? Новую отстроят. И огру будет что кушать, о да, надо только послать весточку и пару засушенных голов в степь. Староста безумно захохотал. Ничего не потеряно.