— Да, я люблю тебя. Люблю! Но я бы никогда не осмелилась выговорить эти слова, если бы ты остался священником. Клянусь, мне хватило бы просто быть рядом с тобой. Зажигать свечи перед иконами, расставлять цветы в храме и молиться.

— Так ты собиралась… — он не договорил, пораженный ужасным открытием. Он никогда не думал, что Вилен может полюбить его, как мужчину. Да он и мужчиной-то себя никогда не считал.

— Да, я собиралась стать монашкой или как там это называется. Хотела служить Богу рядом с тобой.

— Ох, Вилен, что ты такое говоришь?! Ты совершила бы ошибку. Ты не можешь служить Богу рядом с кем-то. Это должно быть потребностью души. Ты понимаешь, о чем я?

Девушка вытерла слезы. Пусть так. В ее жизни никогда не было ничего хорошего, а теперь исчезла и последняя надежда.

— Все в порядке. Ты можешь идти к ней.

— Я иду в церковь, потому что еще не сложил с себя обязанности священника, и если ты еще хочешь служить Богу, то можешь пойти со мной.

— Нет. Ты прав, это было бы ошибкой.

Пока он шел в церковь, думал о Вилен. В ее жизни было и без этого достаточно страданий. Как же так получилось, что она влюбилась в него? Еще одну ночь, а может и несколько, пока не пришлют другого священника, он будет там, а потом посадит Нину и малыша в машину и увезет из Тучково. Навсегда! Новая жизнь! Он вспомнил о родителях. Они будут рады возвращению сына к обычной жизни. Подумают, что Иоанн его ребенок. Ну и пусть. Он не будет их разуверять.

Утром Нина проснулась от настойчивого крика Иоанна, доносящегося из соседней комнаты. «Сейчас Вилен подойдет к нему», — подумала она привычно. Плач малыша продолжался. Не выдержав, спрыгнула с кровати и босиком побежала в соседнюю комнату. Малыш лежал в кроватке, маленький беззубый ротик открыт, личико сморщенное и красное. Нина прижала его к себе. Он оказался мокрым. Она быстро перепеленала его и с ним на руках спустилась на первый этаж, ругая себя за беспечность. Как она могла позволить себе так опуститься, чтобы не ухаживать за своим ребенком? Но все же, где Вилен? Она заглянула в гостиную и быстро прошла на кухню, одной рукой открывая ящики, а другой прижимая к себе малыша. Где смесь для кормления? Нина поцеловала малыша в лобик.

— Прости меня, я не должна была так распускаться! Я плохая мать! Потерпи немножко.

Положив малыша на диванчик, она нашла в шкафчике банку с сухим молоком и быстро приготовила смесь. Закончив с кормлением, снова зашла в гостиную. Листок бумаги на столе привлек ее внимание. На нем детским почерком Вилен было написано всего одно слово: «Прощай!» Нина подошла к окну. Снег покрыл белым покрывалом весь сад, а на тропинке, ведущей к калитке, виднелись отчетливые одинокие маленькие следы. «Конечно, ей надоело ухаживать за чужим ребенком», — подумала Нина. Но все же было что-то странное в таком поспешном уходе. Можно было и попрощаться. Нина не стала бы ее удерживать. Наверно, что-то случилось. Вилен ушла так быстро, словно не хотела с ней встречаться. Ее мысли вернулись к вчерашнему вечеру, предложению Алексея стать его женой. «Он сказал Вилен, что собирается жениться на мне», — поняла Нина. Но почему она ушла? Она осудила их? Нет! Она не хотела встречаться с ней, потому что считала, что из-за нее Алексей оставил свой пост священника. Скорее всего так. У Вилен не было ни денег, ни друзей, ни работы. Нина растерянно сжимала в руках записку. Может, ей приснилось, что Алексей вчера сделал ей предложение? Она нахмурилась. В ее состоянии все, что угодно могло померещиться. Иоанн заснул у нее на руках, и она положила его в кроватку. В ее комнате царил жуткий беспорядок, она не разрешала Вилен здесь прибираться, потому что не хотела никого видеть.

Нина подошла к зеркалу и увидела очень худую женщину со светлыми спутавшимися волосами, висевшими клоками. Темные круги под глазами, две вертикальные морщинки на лбу, лицо обтянуто желтоватой кожей. «Если Алексей и сделал ей вчера предложение, то это было из жалости», — решила она. Так подбирают на помойке худую с выпирающими ребрами грязную кошку и приносят в дом, чтобы вымыть и покормить. Надо привести себя в порядок и убраться в доме. Сегодня Нина почувствовала неожиданный прилив сил и желание жить дальше. Убедившись, что Иоанн крепко заснул, она отправилась в душ и долго терлась мочалкой, словно хотела отмыться от всего, что с ней произошло, для новой жизни. После душа высушила волосы и достала чистую одежду. Джинсы оказались велики, футболка висела мешком. Надо поесть. На кухне обнаружила кофе, сыр и черствый хлеб. Бутерброд показался вкусным. Она уже заканчивала завтрак, когда услышала звук подъезжающего автомобиля. Нина замерла, глядя, как Алексей пробирается по узкой тропинке между сугробами. На нем был обычный синего цвета пуховик с капюшоном и джинсы. Но больше всего бросилось в глаза отсутствие бороды. «Значит, мне это не приснилось и не показалось», — подумала она, открывая дверь. Их взгляды встретились, оба почувствовали неловкость. Без бороды Алексей выглядел моложе.

— Собирай вещи. Я приехал за вами.

— А как же твоя церковь?

— Я объявил о своем желании уйти. Когда это происходит, никого не удерживают.

— Ты… не пожалеешь потом?

Он покачал головой.

— Сейчас я чувствую себя, подобно Вилен, выброшенным из жизни, но это пройдет со временем.

Нина вспомнила о записке.