— Хорошо. Может ужё начнем? — Кадди нахмурилась ещё больше.

Пссс! Чин-чин дёрнула меня за рукав и шепнула на ухо.

— Они не ругаются. Просто у Кадди и Крама отношения всегда не простыми были.

Как я и подозревал, нас усадили внутрь мини-бассейна, попросив раздеться до нижнего белья. Мы сели внутри, погрузившись в раствор по самую шею. Тягучая жидкость оказалась чем-то вроде электролита или наоборот, диэлектрика. Я прислушался к собственным ощущениям. Хм, видимо всё-таки диэлектрик. Причём эта штука сильно снижает ощущения присутствия поблизости других разумов. Они вроде есть, но теперь не мешают. Будто я всё это время находился в улье, где шумят пчёлы, но теперь нас накрыли банкой и шум сильно снизился.

— Хорошо-то как! — Чин-чин зажмурилась от удовольствия.

— Божечки кошечки, — Кадди вытянула ножки. — Всё моё тело стонет от удовольствия.

— Жидкий изолят? — Лютер вытащил из воды руку и сжал её в кулак. — Эта штука не заземляет, а скорее запирает энергию внутри наших тел. Впервые такое вижу.

Анна чуть сразу не заснула. Герман тоже прикрыл глаза, но как обычно решил сохранить молчание.

Тем временем док суетливо носился по лаборатории, перешёптываясь с учёными. Единственному знакомому врачу он отвесил подзатыльник и даже пнул под зад, придавая дополнительное ускорение. Видимо начальство ему и впрямь хвост накрутило. Так у нас выдалось несколько минут на то, чтобы привыкнуть к жидкой среде внутри мини-бассейна.

Учёные рассадили нас как обычно. Стоило всем занять места, как Крам сразу перешёл к делу… хотя нет! Ещё один пинок под зад врачу. И ведь тихо шушукаются! Не разобрать, чего тут вообще происходит.

Мы тоже не сидели без дела. Никто сейчас уже не скажет, дело в растворе или в нашем прошлом глубоком погружении в Мимир. Нынешняя связь не идёт ни в какое сравнение с тем, что было раньше. Я, Кадди, Апрель, Лютер, Герман, и Чин-чин — мы будто слились, став единым организмом с единой памятью. Кадди вошла в режим автопилота, закрывая свой разум. Анна спряталась во дворце памяти. Лютер ощутил на уровне подсознания действие моей печати стабилизации и всего себя посвятил конвертированию энергии. Личность Чин-чин растворилась в потоке чувств, знаний и эмоций, полностью мне доверившись. Этот комочек детской доброты я накрыл своей заботой, не давая потерять себя.

Герман… это Герман. Не знаю, как ещё описать чувство контакта с ним. Весь тот час, что мы сидели в столовой, он вылезал из телефона, ища информацию по евклидовому пространству. И ведь всё правильно понял! Одна размерность, это вещественная прямая. Две размерности, евклидова плоскость. Три размерности, это евклидово пространство. Проще говоря, привычный нам трёхмерный мир. Выйти за пределы евклидова пространства для наших “Координат”, значит, превзойти себя. Именно этим Герман сейчас и занялся. Он, как и Чин-Чин, растворился в потоке обмена информацией, но при этом сосредоточил всё своё внимание на Кадди.

Моя печать загудела, выравнивая наше общее взаимодействие.

Кадди — заглянуть дальше, увидеть самое важное.

Апрель — разобраться точнее в увиденном.

Лютер — обеспечить всех большими силами.

Чин-чин — дать самый быстрый поток обмена данных.

Герман — наилучшая навигация в хронопотоке видений будущего.

Я чувствовал тоже, что чувствуют они. Их стремления, желания, всю соль переживаемых ими эмоций. Каждый хотел дать Мимиру столько, сколько мог… особенно после рассказов о Чернобылите. Все мы не хотим допустить столь ужасного будущего.

Сейчас, сидя в этой солёной ванной, мы замерли в ожидании команды от доктора Крама. Тянулись минуты ожидания, а он всё молчал и молчал. В лаборатории повисла противоестественная для этого места тишина.