– Сброс! – командую. И сразу лампочки у Проши почти все погасли.
Потом как в замедленной съемке пошло. В лобовом, не спеша, одна за другой, медленно-медленно дырочки появились. Одна… вторая… третья… Дырочки ровные, с просветом. Будто по линейке. Пулемет – отмечаю-раздумываю, словно не в мой колпак «юнкерс» очередь всадил, будто есть время думать… А пушка бы вдребезги разнесла… Светлеть начало. Так же медленно пули отрикошетили от Прошиной бомбы. По кабине плавно полетели искры. Оставляя прожженные дорожки на обшивке потолка и стен, каплями повисая на бакелите, взвизгивая и жикая о металлические поручни, панели приборов… Свет ослепил, заставил моргать. Горим? Даже в таком темпе искрам пора погаснуть.
Проморгался – свет никуда не делся. Свист из дырок в стекле, в ушах ломит. Поворачиваю штурвал, иду по дуге. «Юнкерса» не видно. Ни одного. Оторвались? Только куда они делись? Черт, голова, что ли, кружится? В глазах все плывет.
Медленно выравниваю, и «ланкастер» выходит в горизонтальный полет – не такая уж и чушка!
Похоже, оторвались. Далеко внизу плотный туман. Сплошная облачность – ни одного ориентира. Кажется или под нами море?! Да нет, лес. Душно, пот глаза заливает. Но небо спокойное, «юнкерс» куда-то делся, и почему-то вдруг наступил день.
– Что за место? – спрашиваю. – Ничего не понимаю… Алексей молчит. Плохой признак. Не знает, где мы?
Почему не знает? Панику сеять не хочет… Скорость падает… Прибавляю газу… машина почти не откликается на газ. Давление в левой магистрали у нуля! Перебило? Загоримся, раз топливо хлещет. Перекрыть подачу – дергаю кран. Правые моторы крутятся, и то хорошо. Садиться придется. Бомбу сбросили, задание выполнили и шлепнемся к фашистам?! Да какой садиться! Нет…
– Только мне в просветах мерещится вода? Много воды, – буркнул Алексей. – А моря здесь быть не может.
– Где ты увидел море? – огрызнулся я. – Туман сплошняком. Черт!
Штурвал тяну – нос еле шевелится, отпускаю – клюет пьяной курицей. Два двигателя отключены – это одно, но вроде как и аэродинамика поменялась. Бомболюк не закрылся? Воздух черпаем? Все, надо место искать для вынужденной, иначе плюхнемся где придется.
– Судя по влажности и туману, действительно можно предположить близость больших водных масс, – вдруг говорит Прохоров, медлительно так, будто гуляет по берегу Черного моря с собачкой и в белой панаме. – Или леса. Скорее джунглей…
Джунглей тебе… Или леса… Идиот…
– Товарищ капитан, – нудит тем временем Проша, – там, на горизонте, вода виднеется, а значит, может быть отмель, не обязательно же лес в воду сразу обрывается.
– Так точно, товарищ капитан, – рапортует Алексей, – Проша прав.
Проша-то прав… и Алешка прав… Галюченко сопит, в наушниках иногда слышно:
– Матерь Божия, Иисусе Христе…
А мне бы дотянуть. Командую:
– Штурман, отслеживай берег, тянем туда.
На всех парусах, всеми дырками в фюзеляже свистим вниз. Скорость падает. Туман рвется, внизу лес. Море леса. Да что мы, леса не видели… Куда ни глянь, везде шевелящиеся кроны, ни просвета. Полянку бы, хоть кустарник, по-тихому сверзиться, не в дерево лбом. Ни просвета. А высоту уже набрать не смогу, нет, не смогу.
Но ведь видели, почти видели – вода. Впереди повыше не холмы, но сопочка, как в Сибири бывают, может, за ней? На сопке елки уже видны отдельные – ярко-зеленые, у нас не такие. Высота падает – не удержать. Кусты, берег? Не дотяну. А! Была не была, деваться некуда! Пройду фюзеляжем по верхушкам, может, дотянем и не развалимся.