– Твой отец не в курсе, что правильно говорить «мерЛО»? – спросила ее напарница.

– Нет, не в курсе, зато он оплатил мою учебу в медицинском колледже, – улыбнулась сестра Тэмми. – Так что не мне его поправлять.

Кристофер распахнул дверь в мужской туалет.

Там никого не оказалось. Он подошел к писсуару. К детскому. Повозился с длинной, широкой рубахой. И пока облегчался, вспоминал, как Тормоз Эд ходил в уборную после дополнительных занятий по чтению: вставал шагах в пяти от писсуара и упражнялся «на дальность». Кристофер скучал по Тормозу Эду. Не мог дождаться их завтрашней встречи – им обещали «Плохого Кота в 3D»!

Он так размечтался, что не услышал, как у него за спиной отворилась дверь.

Кристофер перешел к раковине, чтобы помыть руки. Дотянуться до жидкого мыла оказалось непросто: пришлось встать на цыпочки. Дозатор со стоном плюнул ему на запястье. Намылив руки, Кристофер еще раз привстал на цыпочки, чтобы подставить руки под сенсорный кран. Но, как ни тянулся, достать не смог.

И тут у него из-за спины протянулась дряхлая рука, и вода полилась струей.

– Она уже близко, – сказал голос.

Вскрикнув, Кристофер обернулся.

И увидел старуху. Сама вся в морщинах, спина сгорблена, как знак вопроса.

– Ясно вижу. Идет за нами, – добавила она.

И закурила. В проблеске света Кристофер увидел ее пятнисто-желтые вставные зубы. Идеально ровные. Одной рукой старуха опиралась на трость. В другой, трясущейся от артрита и старости, подрагивала сигарета. Трость отстукивала по полу: тук-тук-тук.

– В преддверии встречи с нею мальчикам положено хорошенько мыть руки, – выговорила старуха.

У нее, как у дракона, изо рта вырывался дым; Кристофер попятился.

– Куда это собрался наш мальчик? – спросила она и двинулась за ним. – Мальчикам положено мыть руки дочиста!

Он ударился спиной о кабинку для инвалидов. Дверь со скрипом подалась, как ржавая калитка.

– От нее не спрячешься! Мальчикам положено встречать ее чистенькими! Смерть уж близко! Все мертво! Мы умрем на Рождество! – объявила старуха.

Спина Кристофера вжалась в стенку. Больше отступать было некуда. Ему в лицо било прокуренное дыхание. Он собрался закричать. Слова рвались наружу: «Помогите! Не трожь меня! Эй, кто-нибудь!» Но застревали в горле. Как в тех ночных кошмарах, что преследовали его после папиной смерти – тогда он даже не мог встать.

– СМЕРТЬ УЖ БЛИЗКО! ВСЕ МЕРТВО! МЫ УМРЕМ НА РОЖДЕСТВО!

В конце концов к нему все же вернулась речь, и он завопил: