Глава 4

Большой страшный робот-мясник — не совсем то, что я рассчитывал встретить в живописном лесу! А если представить, что он только что пилой перехерачил скелетона, то там микробов — ой-ой сколько, мне не улыбается даже оцарапаться об эту мерзость!

Испуганно ухнув, я ломанулся куда подальше от злополучной полянки, слыша, как анахронизм, издающий модемные гудки, перестукивает лапками, ломая деревья на своем пути. Все-таки все мысли о вечности бытия и бессмертии души отходят в сторону, когда слышишь надсадное жужжание дисковой пилы, готовой отчекрыжить мне голову. Мне не страшно умереть, но как-то не так. А как — я еще не решил, времени мало.

Споткнувшись, я успел поругать себя за неудачливость и, собрав на свое тряпье очередную порцию помятых грибов, вновь ломанулся через чащу; с жалобным скрипом одно из деревьев повалилось совсем рядом, прислонившись к своим деревянным товарищам и обломав им ветки, а я, судорожно пытаясь вспомнить, что еще было примечательного в лесу вокруг, опять чуть не навернулся.

Ладно... У робота есть четко заметные фотоэлементы, можно попробовать его ослепить, но это не убережет от наличия прочих датчиков в его стальной серостражной тушке. Не говоря уж о том, что для того, чтобы брызнуть засранцу грибами в глазюки, мне придется оказаться гораздо ближе к пиле, чем я рассчитывал в ближайшие лет семьдесят. Дополненная реальность не спешит сыпать подсказками и внезапными решениями, таинственный союзник не создает портал, мне нестерпимо хочется ухать... Это лишнее.

Увидев еще одно скопление грибочков, я подкатил по мягкой травяной подстилке прямиком к ним и, резанув похищенным ножичком, от которого иной пользы не наблюдалось, собрал целую рубаху местных поддеревников. Прыжок, ветка, мерзкий титановый паучище хихикает, рассчитывая сдернуть меня с деревца. Прости меня, деревянный друг, ничего личного.

Перьевые ушки стали торчком, будто бы я собрался попытаться замаскироваться под кору, будучи обмазанным ярко-зеленым соком, но задуматься об этом не успел — с мастерством лесорубной машины, робот ловко пильнул ствол, и я, думая о том, что крылья все-таки не помешали бы, полетел вниз. Хвост и в этот раз помог немного скорректировать полет, так что я, оставив часть штанины на внезапно выскочившем из робомонстра лезвии, шлепнулся супостату на спину, где сразу размазал сочные грибочки о стальную маску.

— Ну все, ты огрибаешь! — грозно высказался я, поздно осознавая, что некому в лесу наслаждаться моим изысканным юморным каламбурчиком.

— Анализ... Готово... Шваль, как посмела ты испортить мое великолепное тело?!- то ли сволочь не различала пол, то ли общалась, как ей вздумается, но даже так паучище словно взбесился. Метеля лапками по земле, робот продолжал жужжать пилой и тыкать куда ни попадя острой железякой, пока я пытался понять схему крепления его лапок, чтобы отыскать двигатели.

К моему большому сожалению, двигатели оказались прикрыты бронелистами, но здесь уже взыграло провидение. Я, ощущая, как рука наливается мощью, вцепился в рукоять ножика и нанес молниеносный удар прямо в металлическую пластину — казалось, что даже кровь быстрее побежала по жилам, а адреналин в крови приятно взбодрил. Звяк! Кинжал ловко выскользнул из перемазанной грибным соком ладони, не оставив даже царапины и угодив куда-то внутрь конструкции вместе с остатками раздавленных грибочков, а я, с трудом удержавшись, все-таки поднялся и отпрыгнул подальше.

Даже с заляпаными датчиками развернувшийся в мою сторону робот оставался опасен. Побежав прямо, он чуть не сбрил мне голову, но я, резко отпрыгнув, попытался замереть на одной из веток. Отрывистое дыхание с трудом удалось задержать, и вместе с тем робот меня явно потерял из виду. Либо терпения ему не хватило, поскольку паучище стал носиться по округе, вслепую распиливая все деревья подряд, а я, воспользовавшись падающими стволами, как отвлекающим фактором, стал потихоньку удаляться, пока шум не остался где-то далеко-далеко.

Усевшись прямо на землю, я с облегчением выдохнул и, прислонившись спиной к стволу, попытался отдохнуть. Желудок предательски заурчал, да так, что у меня перед глазами поплыло, но сыроедением мне пока что заниматься не улыбалось, несмотря на обилие сочных грибочков вокруг.

М-да... Игрек и компания немного рассказывали о других мирах, даже показывали изображения, а порой и фильмы. Честно говоря, их проблематично было отличить от художественных, наверное еще и из-за того, что сложно осознать, будто где-то в наше время есть настолько технологически отсталые миры. Правда, робот, мягко говоря, не вписывался к образам полуголых стерв и их с пластелинами кристальной шахты, но никто не мешал перетащить роботов в другой мир, верно? Оно и в моем мире зачастую за пределами крупных мегаполисов многие живут иначе, что уж говорить о всей планете с ее масштабами.

К сожалению, мыслями сыт не будешь, поэтому я, прислушавшись, отправился на розыски чего-либо съестного. Вскоре мне попался куст с приятными на вид пурпурными ягодками. Честно говоря, последний раз ягоды вживую я видел... никогда, но мороженое в институтской столовой перепробовал со всеми вкусами, так что прекрасно знал и клубнику, и малину, и кучу всякого...

После десяти минут попыток по запаху и осторожным полизываниям ягодной плоти осознать, не окочурюсь ли я от подобного обеда, я не пришел к единому мнению со своим здравым смыслом и, отойдя на несколько метров от куста, стал размышлять дальше, будто бы с этого ракурса станет яснее, но сил в себе сразу отправиться восвояси от потенциального хавчика я найти не смог.

Шумный шорох меня немало насторожил, учитывая, что единственное, пусть и бестолковое, оружие я подарил психованной железяке, но источником оказалась круглая толстая птица. Будто бы кто-то утыкал перьями нообольный мяч и отпустил прогуляться, приделав несуразно тонкие ножки и крошечную голову с дебелыми выпученными глазами.

Уставившись на меня, птаха издала что-то вроде «Пир-пир!» и, потопав лапками вокруг куста, опять глянула в мою сторону. Сглотнув слюну, я задумался лишь о том, будет ли подобное в моем случае считаться каннибализмом и, решив, что здесь не самое лучшее место для философских рассуждений о морали и этике, стал медленно приближаться к птице.