Книги

Волшебное свечение Ладоги

22
18
20
22
24
26
28
30

Женщина погладила мужчину по голове, словно ребенка, встала и пошла к дверям. Когда она уже была на пороге комнаты, то услышала тихое поскуливание и шепот:

– Она меня убьет, ничего не выйдет, меня убьют.

Письмо 6 Декабрь 1950 г.

Привет, моя милая Ассоль.

Я жив, хотя, возможно, это и не совсем так, иногда мне кажется, что мы все здесь трупы. Не знаю, получится ли у Тимофея Дмитриевича передать тебе это письмо, но я буду молиться, чтобы все прошло успешно.

Да, милая моя Ассоль, как ни странно, но именно здесь, в этом забытом богом месте, я поверил в Создателя. Со мной в одном бараке сидит отец Георгий, поверь мне, Ассоль, это великий человек. В тяжелые для страны времена он воевал наравне со всеми, стрелял фашистов и тайно благословлял солдат перед боем. Самое трудное, говорит отец Георгий, было отпевать девчонок. Совсем молоденьких и не знавших жизни, которые вытаскивали с поля боя по три солдата, а однажды не возвращались сами. Я часто радуюсь, слушая его рассказы, наполненные ужасом войны, что тебе, моей хрупкой Ассоль, не выпало такой участи побывать там.

Жалко, что я не получу от тебя ответа на это письмо, ведь данная почта работает только в одном направлении.

Из ада не возвращаются, я был уверен в этом. Страшная мысль «отсюда не выходят» все два года, что я нахожусь здесь, стучала в моей голове, заставляя привыкнуть к ней, смириться. Но вот Тимофей Дмитриевич первый на моей памяти выходит в жизнь. Да, милая моя, для всех нас жизнь осталась там, за территорией, огороженной колючей проволокой, территорией нашего личного ада.

Да бог с ним, не хочу, чтоб ты об этом знала. Главное теперь, когда я увидел, что свобода все-таки возможна, что из лагеря есть выход, я все сделаю, чтобы вернуться. Как же там мама и Сашка, каждый день за них болит душа. Горько, что только одно письмо может взять от меня хороший, умный мужик Тимофей Дмитриевич. Потому как тут каждый хочет что-то передать, а тайник мы с отцом Георгием сделали ему один, в подошве старого ботинка, и вместится туда от силы десять тонких записок. По-прежнему сильно люблю тебя, моя Ассоль, по-новому неистово я за тебя молюсь.

Навсегда твой Грэй

Глава 12

Спасла жизнь?

– Доброе утро, – сказала Беата, когда Микола поднял голову с подушки и оглядел кабинет. – Ну вы и спите, я вам скажу, прям барин. Так и не скажешь, что воспитывались до четырнадцати лет в детском доме.

– Вы меня преследуете, – возмутился мужчина. Сейчас, еще до конца не проснувшись, он выглядел смешно.

– Вы сейчас похожи на гнома из «Белоснежки», бородатого и ворчливого, – засмеялась Беата.

– А вы, как всегда, похожи на стерву, – огрызнулся Микола. – Вчера в коридоре я на минуту подумал, что вы нормальная, но, видимо, ошибся.

– Фу, а еще писатель. Как вы могли подумать, что я нормальная, главная героиня должна быть того, немного не в себе, это подружка у нее обычная и скучная. А я по природе своей главная героиня, жаль, что вы не поняли, а ведь Дуня меня почти убедила, что вы хороший писатель. Ну да ладно, как говорится в народе, мне с вами детей не крестить, что, конечно, слава богу, но докопаться до истины очень хочется. Как вы думаете, – спросила его Беата уже серьезно, – почему ваша жена соврала, сказав, что ходила на озеро смотреть это ваше загадочное свечение Ладоги? Ну так и сказала бы, мол, была в бане, решила посидеть в темноте.

– Я не знаю, – ответил Микола, немного подумав, – мы давно живем как чужие. Хотя нет, это неправильное слово, как брат и сестра, скорее всего.

– Странно, обычно люди расстаются врагами, ну, или друзьями, но никак не братьями и сестрами, – усмехнулась она, продолжая одновременно стучать клавишами компьютера.

– Вам не понять, – огрызнулся Микола.

– А вы попробуйте понять меня, – рявкнула Беата без всякой жалости к тонкой натуре, – у вас в доме творится черт знает что: повешенная собака, вчера эта елка со свиньей. Мне вашей приемной матерью поручено найти шутника. Будьте любезны проявить уважение хотя бы к ней.

– Я не называю ее приемной, – сказал Микола, видимо смутившись своим поведением, – она мне жизнь спасла.